Шрифт:
Закладка:
– Вы бывали у нее дома? – спросила Лорел.
Полицейский прикусил губу.
– Да или нет? – подтолкнул его Гек.
Зелло вздохнул.
– Да, бывал. Шериф сказал, что у нее истерика или она пытается привлечь к себе внимание, и, возможно, это было правдой, но я на всякий случай осмотрел квартиру вместе с ней. Я не обнаружил ничего подозрительного. – Полицейский почесал за ухом. – Она говорила вполне убедительно, по крайней мере для меня. Мне не удалось уговорить шерифа поставить ее телефон на прослушку и выяснить, кто ее преследует. – Он беспокойно заерзал на стуле. – Вообще-то это я в конце концов посоветовал ей уехать из города. И вот чем это обернулось.
Гек кивнул.
– Даже если бы вам удалось организовать прослушку, толку было бы мало – все звонки поступали с устройства, которое невозможно отследить. Отъезд из города был ее единственным хорошим вариантом, разве что шериф поставил бы кого-то к ее двери.
Зелло покачал головой.
– Тем не менее она обратилась к нам за помощью, и теперь ее нет в живых.
Лорел достала фотографии черных георгинов на крыльце, а также одну из фотографий машины жертвы с некоей надписью на заснеженном лобовом стекле.
– Она дала это вам?
– Да.
– Что там написано на стекле?
Зелло пожал плечами.
– «Сдохни, сука, сдохни». Так мы решили, хотя на самом деле разобрать было трудно. И еще ей казалось, что кто-то несколько раз стирал снег с ее машины. Она призналась, что и не стала бы говорить нам об этом, если бы не все остальное. Примерно за три недели до этого ей прокололи шины, но она обратилась в мастерскую и даже не сделала фотографий. Очевидно, у нее была пара пациентов со склонностью к насилию, и, кроме того, ей приходилось работать в районе Сиэтла, где преступность резко возросла в последнее время. Поэтому она и не подала заявления.
Лорел наклонилась вперед.
– Доктор Рокс сказала что-нибудь еще? Что-нибудь, чего нет в ваших отчетах или заметках?
Полицейский выдохнул.
– Не думаю. Я все подробно записал и даже задокументировал факт прокола шин, хотя она не хотела, чтобы это было в отчете. Больше она о своих клиентах ничего не сказала. Доктор Рокс трижды была замужем, но уверяла, что ни один из бывших не стал бы ее преследовать. Последние годы она ни с кем не встречалась и ни с кем не расставалась.
Полицейский совершенно определенно выполнил свою работу на отлично и сделал все, что мог, для установления личности преследователя.
– Не могу поверить, что это произошло. – Он потер лицо руками. – То есть я чувствовал, что она в опасности, но не считал, что опасность настолько велика. И вот теперь свояченица мэра убита тем же психом, ведь так? Это какое-то безумие. Обе были хорошими женщинами, а теперь они мертвы. Мы должны поймать этого парня.
Лорел убрала фотографии обратно в папку.
– Вы знали Шэрон Лэмбер?
Зелло расправил плечи.
– Да, мы все ее знали. Большинство сотрудников добровольно участвуют в ежегодном благотворительном аукционе, и она следила за тем, чтобы нас кормили во время мероприятия. А потом еще приносила пиццу и печенье в знак благодарности. Очень достойная леди. – Он поправил значок на груди. – Не понимаю.
Лорел постучала по папке, выравнивая бумаги.
– Вы знаете Эбигейл Кейн? Она профессор в технологическом институте Северного Вашингтона.
– Нет, извините. Она еще одна жертва?
– Нет. – Лорел поднялась. – Не странно ли, что именно вы все три раза принимали заявления доктора Рокс? Полагаю, вы здесь не единственный дежурный офицер?
Зелло покачал головой.
– Нет, ничего странного. После первого раза она в следующий сразу спросила обо мне. Наверное, потому, что знала, что я верю ей и хочу помочь.
Логика в этом была. Лорел прижала папку к груди.
– Вы хорошо поработали над этим делом, офицер Зелло. На самом деле я думаю, вы сделали все, что могли, без какой-либо поддержки со стороны шерифа.
Зелло тоже встал.
– Только не говорите ему этого. Кроме того, если бы я хорошо поработал, Шарлин Рокс не была бы мертва. – Он подтянулся. – Если я смогу чем-нибудь помочь вам найти ее убийцу, позвоните мне. Пожалуйста. Я хочу помочь. Она была по-настоящему напугана. Просто до ужаса.
* * *
Он сделал пометку в блокноте. Она вышла из дома и отправилась по обледенелому тротуару за йогуртом. Почему? Проголодалась или просто захотелось выйти на улицу, несмотря на морозную погоду? Последние несколько недель он наблюдал за ней, когда только мог, но только сегодня она впервые заказала йогурт.
Вообще-то она очень часто выходила из дома и шла в маленький магазинчик на углу, где обычно заказывала латте, маффин или овсянку. Но только не йогурт.
Неожиданно для него она становилась загадкой. Да, конечно, она оставалась злобной, церемонной стервой, но с ней, по крайней мере, было интересно. Удовлетворение, которое он испытал, убив Шэрон, иссякло на удивление быстро. Он пребывал в таком возбуждении, что даже попытался поделиться своими чувствами с ней, но из этого ничего не получилось. И это стало ее ошибкой.
А потом мир погрузился во тьму.
Дикая, необузданная ярость овладела им, и когда он опомнился, то обнаружил, что ее лицо – кровавое месиво, а его перчатки в крови. Темная кровь на них идеально сочеталась с цветами. Черный георгин – красота предательства.
Предательство в натуре каждой женщины. Только это они и знают.
Но в этом он и сам был хорош. Учился у лучших. Умел делать приятное лицо. Мог копировать их действия и движения. Даже их чертовы эмоции. Они считали себя такими чертовски гениальными, но он был умнее самой умной из них всех.
Он сжал кулаки. От перчаток пришлось избавиться после того, как он своими руками уничтожил ее красоту. В нем вдруг проснулась сила, которой она не ожидала. Но ярость взяла верх, и ему не удалось насладиться ее последними мгновениями. Мало того, память даже не сохранила их. И только перчатки рассказывали историю. Кровавую историю. Настолько кровавую, что он никогда не смог бы отмыть их. Перчатки пришлось сжечь. Прямо там, в лесу. Потом он развеял пепел и отпустил ее навсегда.
Она заслуживала смерти.
Затем то же самое повторилось с Шарлин. Он думал, что она сильнее Шэрон, потому что имела более крепкое телосложение. Как кобыла-чистокровка. И
