ростом и обладало низким покатым лбом, выступающей вперед нижней челюстью и пустыми белесыми глазками, но не было покрыто шерстью, за исключением редкого пушка на голове. Руки и голые ступни ног у него были маленькие, короткопалые, вполне человеческие. Скорее уродливый карлик, чем человекоподобное животное, подумал Охотник. Интересно, насколько они вообще разумны?

— Спасибо, — кивнул он странному созданию. Карлик искоса глянул на него ничего не выражающими глазами и заковылял прочь.

— Это Обделенные, мастер Джад, — тихо проговорил Да’ан. — Бывает так, что ребенок рождается без манатара — и становится таким вот… Обделенным, одним словом. По крайней мере, они способны выполнять простейшие работы. Разговаривать с ними не надо, они все равно тебе ничего не ответят.

Расставив принесенную посуду, Обделенные гуськом зашаркали к двери и исчезли так же быстро, как и появились. Сидящие за столом люди наконец-то отложили свои манатары и светящиеся украшения в сторону и принялись за еду.

Джад с подозрением осмотрел содержимое своей миски: какое-то невразумительное бесцветное варево с кусочками капусты и чего-то, похожего на вареный картофель. По крайней мере, оно почти ничем не пахло, в отличие от котла в центре стола — Ка’арахара энергично зачерпывала оттуда нечто вроде темно-зеленой склизкой каши, раскладывая ее половником по тарелкам детей. Каша покидала котел неохотно, вытягиваясь длинными желеобразными нитями. Кроме этих яств, на столе еще стояли глубокие миски с жареными рыбинами, состоявшими в основном из крупных, усеянных шипами голов и длинных змеевидных хвостов, покрытых бесчисленными маленькими плавниками. К рыбе полагался буроватого цвета соус, видом и запахом напоминавший разведенный в воде речной ил. Что касается поставленной перед Охотником кружки, то в ней была вроде бы самая обыкновенная вода: осторожно понюхав и отпив содержимое, он окончательно в этом удостоверился. Суп оказался почти таким же безвкусным, но, по крайней мере, не вызывал рвотных порывов.

Ма’ан тем временем, не притрагиваясь к еде, снял с запястья браслет, обмотал его вокруг указательного пальца и резко закрутил, словно карусель. Серебристый металл ярко засверкал, одевая сначала палец, а потом уже и всю кисть Ма’ана в полупрозрачный светящийся шар. Через несколько секунд рука прекратила вращение, а шар отделился от погасшего браслета, плавно взмыл вверх и медленно поплыл через стол по направлению к детям. Зависнув над сидевшим с самого краю подростком с остриженными ежиком волосами, шар описал несколько кругов вокруг его головы, слегка потемнел и переплыл на следующего ребенка, девочку лет восьми, с аппетитом поедавшую свою кашу. Ма’ан внимательно наблюдал за плавно кружившимся в воздухе шаром, бормоча что-то себе под нос — тот продолжал плавное движение над детскими головами, время от времени слегка меняясь в цвете.

— Мой брат занимается целительством, — снова перехватил взгляд Охотника Да’ан. — Чтобы дети не болели, их нужно проверять, каждый день. Обед — самое удобное для этого время, мастер Джад.

— Он что, и лечит с помощью этой… силы? — спросил Охотник.

— Ага, — кивнул Да’ан, вытирая рот сероватой замызганной тряпицей. — Ущербные, со своими снадобьями да инструментами, не умеют и десятой доли того, на что способны мы с помощью манатаров. Однако, мастер Джад, если ты уже насытился и готов меня выслушать, я охотно расскажу тебе все от начала и до конца. Вечереет, и нам нельзя терять времени.

Джад без особого сожаления отодвинул от себя недоеденную рыбину: выискивать миниатюрные кусочки мяса среди костей, шипов и чешуи оказалось весьма неблагодарным занятием. Съеденная тарелка похлебки, по крайней мере, утолила голод — правда, во рту у него теперь ощущался неприятный привкус резины. Люди вокруг них были по-прежнему заняты едой: некоторые разговаривали друг с другом приглушенными голосами, другие снова обратились к своим манатарам.

— С удовольствием тебя выслушаю, мастер Да’ан, — вежливо улыбнулся он хозяину. Тот откинулся на спинку стула, сложив руки на животе, и начал свое повествование:

— В древние времена, еще до появления манатаров, мы и Ущербные были единым народом. Точнее говоря, все люди тогда были Ущербными — хотя и не подозревали об этом. Когда обитатели Туманных Топей (так называются наши края) тысячу пятьсот восемьдесят два года назад получили в дар первые манатары, весть о них очень быстро распространилась по всей Территории — отсюда до Серебряных Холмов на западе, а затем и до Ледяного Океана, на крайнем севере. Шли годы, манатаров становилось все больше и больше, и через два поколения они были уже у каждого человека. Ну, или почти у каждого: потому что обитатели восточных областей наотрез отказались их принимать. Тебе надо знать, что Дождливые Равнины — это приграничная земля, тамошние жители давно уже были связаны с Желтой Территорией и… теми, кто там обитает. Эти проклятые существа как пить дать приложили руку к тому, что Ущербные решили оставаться Ущербными, отринув благословенный дар и добровольно изолировав себя от остальных людей. Они, мастер Джад, пошли по иному пути, слепо подражая своим покровителям — и неудивительно, ведь они до сих пор с ними связаны. Что же касается нас, полноценных людей, то ты уже видел Силу в действии, и поверь мне, это не единственное, на что мы способны с помощью манатаров.

— Ты сказал, что первые манатары «были получены в дар»? — переспросил Охотник. — Кто же их вам подарил?

— Этого мы точно не знаем, мастер Джад. Одни предания повествуют о том, что рыбаки обнаружили манатары в подводном гроте, когда ныряли за жемчугом. Другие — что овечьи пастухи нашли их в подземной пещере, внезапно разверзшейся у них под ногами. В любом случае, мы считаем их драгоценным даром нашему народу, даром самой Природы, если тебе угодно.

— А кто изготавливает их сейчас, мастер Да’ан? Каким образом вы вкладываете в них эту… Силу?

Да’ан улыбнулся:

— «Изготавливает!» Прости меня, Охотник, но ты и правда совсем ничего о нас не знаешь. Манатары никто не изготавливает, с манатарами мы рождаемся.

Джад непонимающе посмотрел на щуплого человечка. Они с ними… рождаются?

— Именно так, мастер Джад, рождаемся, — подтвердил Да’ан, явно довольный произведенным на Охотника эффектом. — Каждый наш ребенок рождается со своим манатаром во рту — и до двенадцати лет постоянно носит его на шее. — Он показал в сторону детей.

— Понимаешь, манатары нельзя ни изготовить, ни даже передать в чужие руки. Каждый из нас обладает одним-единственным, собственным манатаром на протяжении всей жизни. Они растут вместе с нами, и вместе с нами умирают. Видишь Ла’алика? — Да’ан кивнул в сторону мирно посапывающего на кровати старика. Его время скоро придет, а в таком возрасте человек уже не может расстаться со своим манатаром ни