Шрифт:
Закладка:
Можете ли вы себе представить, каково это, когда тебя вот так перебрасывают с места на место? Этот опыт оказался болезненным для них обоих. Люк был младше, но сильнее, и делал все, что в его силах, чтобы помочь брату и защитить его.
– Этого оказалось недостаточно: он злился, ненавидел систему, чувствовал разочарование и поэтому начал совершать преступления. Он пошел тем же путем, что и наш отец, – сказал он, смотря вдаль. – И другой наш брат.
– Боже мой. Мне очень жаль, Люк.
Он держался изо всех сил.
– Во-первых, тебе нужно поздравить себя, – сказала я. – Учитывая, что все твои родственники – профессиональные преступники, здорово, что ты не пошел тем же путем.
– Да? – оживился он.
– Да. Ты должен гордиться тем, кем ты стал.
Радом с ним я превращалась в мать-наседку.
– Спасибо, – сказал он и застенчиво отвел взгляд.
Я встречала много преступников, которые пошли по стопам своих братьев, поскольку это был самый простой вариант. Это были люди, которые обвиняли в своем жизненном выборе всех, кроме себя.
Выбор всегда есть. Даже если жизнь жестоко обходится с вами, остается возможность решить, по какую сторону черно-белой линии стоять.
Люк явно был сильным и стойким парнем, который упорно боролся, чтобы стать лучшей версией себя, и это меня восхищало. После всего, что видела, я снимала шляпу перед ним.
– Вы считаете, мне следует навестить брата? – спросил он.
Я не могла ответить на этот вопрос за него.
– А ты этого хочешь? Тебе будет сложно в любом случае, независимо от того, сделаешь ты это или нет.
– Моя семья говорит, что я должен его навестить.
– А ты что думаешь?
Он глубоко вздохнул.
– Я не хочу.
– Возможно, в таком случае тебе стоит прислушаться к своей интуиции. Ты ведь всегда можешь написать своему брату.
Он выглядел шокированным.
– Да?
– Конечно. В какой он тюрьме?
Было заметно, что Люк испытал облегчение. Я рассказывала Люку о последующих шагах, формируя розочки из крема на половине остывшего кофейно-орехового бисквита. Осторожно положив один корж на другой, я приступила к глазури. Разгладила сливочный крем по поверхности торта и посыпала грецкими орехами.
Если вы еще не догадались, выпечка – это моя форма терапии. Она помогает мне проработать прошлое. С каждым движением ложки по сливочному крему душа успокаивается.
Тюремная среда никого не оставляет целым и невредимым.
Я думала, что ко мне это не относится, но, как оказалось, даже я не сверхчеловек.
15. Следующая ступень
Уорвуд-Скрабс, май 2005 года
Возможно, во время работы в Уормвуд-Скрабс я задействовала свою творческую сторону, просто в то время я это не осознавала.
Не успела я привести в порядок корпус А, как начальник тюрьмы перевел меня в корпус Б. Поскольку это был самый маленький корпус тюрьмы, в котором содержалось всего 176 мужчин, Кит Маннс решил, что это идеальное место для новоприбывших заключенных. По сути, оно должно было стать своего рода «загоном», в котором новички могли понять, на что они имеют право и что от них ожидается.
Я не знаю, как возникла эта идея. Она просто внезапно пришла мне в голову. Это была идея о паспорте.
Я хотела создать фальшивый заграничный паспорт для всех заключенных. Туда ставили бы штамп после прохождения каждого этапа вводной программы или очередного обучения.
Заключенному вернули личные вещи? Штамп. Был составлен список его ценных вещей? Штамп. Он получил пин-код для телефона-автомата, чтобы общаться с семьей и адвокатом? Штамп. Заключенный прослушал информацию о доступных обучающих курсах? Принял ли он решение, где он будет работать? Заключенный мог ознакомиться с советами обитателей тюрьмы и способами получить эмоциональную поддержку: самаритяне всегда были рядом, если кому-то требовалась помощь.
Эта схема прекрасно работала, и заключенные оценили такую структуру. Кит Маннс и начальник отдела безопасности и управления отвели меня в сторону, чтобы поговорить со мной о повышении. Они сказали, что мне следует (с ударением на следует) подать заявление на место главного надзирателя. «По сути, вы и так выполняете работу главного надзирателя», – сказал начальник тюрьмы.
Он был прав. Главный надзиратель занимает самое высокое положение в корпусе, а с момента своего прибытия в Уормвуд-Скрабс я в значительной степени управляла корпусами Д, А и Б. Главный надзиратель подчиняется «начальнику номер пять» конкретной области. Продвижение по службе сопровождалось ростом не только авторитета, но и заработной платы.
Меня не особо волновало это все, даже повышение зарплаты. До того момента моя трудовая этика заключалась в том, чтобы прийти на рабочее место, приложить максимум усилий и не брать больничные. Вообще, я могла по пальцам одной руки пересчитать все случаи, когда я брала отгул. Я жила скромно и вообще не интересовалась материальным. Вы бы в этом убедились, взглянув на мою квартиру. Полагаю, я никогда не настаивала на повышении, потому что не осознавала, насколько хорошо я справляюсь со своей работой. Только когда начальство стало воодушевлять меня стремиться выше, до меня наконец дошло, что у меня есть необходимые для этого качества. Мне трудно об этом говорить. Терпеть не могу расхваливать себя, потому что тогда я чувствую свою незащищенность и уязвимость. Хотите верьте, хотите нет, но на самом деле я очень застенчивая. Моя жесткая и бесстрашная личность, выходившая на первый план в тюрьме, была прикрытием, чтобы хорошо выполнять свою работу.
Внутри я очень мягкая, особенно когда дело касается жестокого обращения с животными. Любая передача о спасении животных заставляет меня расплакаться за считанные секунды.
Итак, я прошла собеседование на должность главного надзирателя, и, к моему удивлению, меня утвердили. Я переехала из корпуса Б в приемное отделение и, наконец, в службу безопасности.
В ней, расположенной у входа в Уормвуд-Скрабс, царили суета и шум, и именно там хранилась самая конфиденциальная информация. Например, это могли быть разведданные о заключенных, которые, как мы подозревали, что-то задумывали. Я говорю о террористе, который пытался спланировать террористический акт изнутри тюрьмы и обращал других заключенных в экстремизм, или заурядном торговце наркотиками, пытающемся заставить свою девушку пронести сверток с героином на очередное свидание.
Первое впечатление? Оно было неприятным. Дверь в кабинет главных надзирателей всегда была закрыта. Нужно было постучать, чтобы войти, и, оказавшись внутри, вы наталкивались на высокую стойку, разделявшую вас и сотрудников. Нужно было преодолевать одну преграду за другой, чтобы поговорить, по всей вероятности, с важнейшей командой в тюрьме.
Служба безопасности – это хранилище информации, и, чтобы разведданные поступали от надзирателей, глаз и ушей корпусов тюрьмы, обстановка должна была быть располагающей. То, как все здесь было организовано, вселяло ужас и будто бы кричало оставаться на месте, а не входить. Не так я себе представляла успешно функционирующий информационный центр.
Я навела порядок в нескольких корпусах, но больше всего мне хотелось преобразить
