Наркотики прятали в еду, стоявшую на кухонной тележке, которую должны были провезти по корпусам. Их засовывали в буханку хлеба, которую заключенный брал на работу. Перепробовали все способы.

Курьер иногда получал немного наркотиков в знак благодарности или ему платили другим способом. Оказавшись в корпусе, наркотики и проблемы, которые они создавали, распространялись со скоростью вируса.

В основном мы имели дело с марихуаной и героином, но иногда и кокаином. В самой крупной посылке лежала плитка марихуаны 20 сантиметров в длину и 5 в ширину, 15 свертков с героином и шесть мобильных телефонов. Это была чертовски большая посылка, переброшенная через забор. Я не знаю, как поставщики могли ожидать, что она не приземлится с привлекающим внимание стуком.

О проблеме с наркотиками в Уормвуд-Скрабс можно было догадаться не только по посылкам, но и по а) количеству найденных нами мобильных телефонов (их в основном использовали для заключения сделок, связанных с наркотиками) и б) распространенности травли и нападений.

Я хочу избавить вас от лишних подробностей, но в тюрьме существует еще и такая вещь, как спунинг – это когда банда прижимает заключенного и использует ложку, чтобы достать наркотики, которые могут находиться в заднем проходе.

Такие нападения происходят в основном в душе или в камере во время «часа общения». Как можно догадаться, спунинг часто приводит к сильному внутреннему кровотечению, из-за которого заключенному может потребоваться госпитализация.

Вы понимаете, что в корпусе есть проблемы с наркотиками, когда заключенный умоляет перевести его в ШИЗО ради защиты. В ШИЗО! Это последнее место на земле, где человек хотел бы оказаться! Такие заключенные влезли в серьезные долги перед дилером, и им грозило избиение или даже смерть, если бы они остались в корпусе. Плата за наркотики обычно производится за пределами тюрьмы. Члену семьи или другу сообщают номер счета, на который нужно перевести деньги, и, если по какой-то причине оплата не производится, Джо Блогсу, находящемуся в тюрьме, грозит опасность.

Я хотела предотвращать подобные случаи. Мне надоела ответная безопасность. Нам требовалась активная безопасность.

Где бы я ни работала, я всегда реагировала на проблемы. Тушила пожары. Теперь у меня была возможность предотвратить их. Я могла все изменить. Слова, которые много лет назад увидела на плакате в метро, звенели у меня в ушах.

Если повысить безопасность, место станет лучше для всех: работников, посетителей и заключенных. Последствия проблем с наркотиками выходят далеко за пределы тюремных стен. Например, наркозависимый заключенный может оказывать огромное давление на близких людей, чтобы они принесли ему дозу на свидание. В ходе попыток найти наркотики у семьи могут возникнуть всевозможные трудности. Проблема нарастает, пока в итоге не превратится в цунами долгов, насилия и даже убийств.

Меня редко можно было застать за письменным столом, поскольку я подавала пример своим подчиненным. Всякий раз, когда это было возможно, ходила по корпусам. Дерзкие комментарии заключенных со временем сошли на нет. Вскоре я стала слышать: «Осторожно, парни, здесь охрана». Они понимали, что со мной лучше не связываться.

За стенами корпусов мое присутствие тоже было заметным. Я ходила по территории тюрьмы и следила за происходящим. Под словом «территория» я подразумеваю полосу земли между корпусами и забором. Возможно, свалка – это более точное описание. Там валялись пластиковые бутылки, остатки еды и все остальное, что заключенные выбрасывали из окон камер. Они делали это, чтобы разозлить сотрудников тюрьмы, как непослушные дети, провоцирующие учителя. Среди всего этого мусора иногда можно было различить сверток с наркотиками или, если повезет, даже увидеть, как он перелетает через забор.

Воспоминание настолько яркое, что мне кажется, будто это случилось вчера. Солнечное весеннее утро. Ясное голубое небо, легкий восточный ветерок. Я обходила периметр с одним из двух охранников из своей команды. Возможно, мы болтали о погоде, как вдруг в паре метрах от меня с неба упал голубь.

Глухой звук.

Голубь упал на спину. Одно его крыло расправилось. Я коснулась его ботинком. Он был мертв.

– Угадай, что он принес, и это вовсе не письмо, – сказала я охраннику.

В то время дронов еще не было, и в ход шли мертвые голуби, начиненные наркотиками. Теннисные мячи тоже были популярным способом доставки. Все знали, что мы держали собак и дрессировали их во дворе, поэтому дилеры надеялись, что мяч не привлечет к себе внимания.

Я смотрела на голубя у своих ног. Швы на его животе были заметны. Не самая красивая работа.

Я не спешила к нему прикасаться.

– Вы собираетесь его поднять? – спросил охранник.

– Не я, а вы, – сказала, решив предоставить ему эту честь. – Вам же заниматься бумажной работой.

Он поморщился.

– Ну спасибо, босс.

Всего через год после начала работы в службе безопасности меня повысили до заместителя начальника отдела безопасности и управления, и я стала «начальником номер пять». Я работала в Холлоуэй 16 лет, и за это время меня повысили только один раз. За шесть лет работы в Уормвуд-Скрабс, мужской тюрьме, где, по моим первоначальным предположениям, шансы на успех были невелики, я стремительно взбиралась по карьерной лестнице. Не знаю, о чем это говорит. О том, что я лучше работаю с мужчинами? Может быть. Какой бы ни была причина, эта новость меня шокировала. Я заняла должность, о которой боялась даже мечтать.

Я стала начальницей.

16. Закон и накопительство

Уормвуд-Скрабс, октябрь 2006 года

– Это же карман клоуна! – воскликнула я. У меня глаза вылезли из орбит при виде количества изъятых у нее наркотиков и телефонов. Как это было возможно? Внутри был целый пакет контрабанды! До того дня мне казалось, что я видела все.

Операция началась с наводки. Не теряя времени зря в своей новой роли заместителя начальника отдела безопасности и управления, я сразу начала войну с наркотиками. Я организовала разведывательную службу, которая функционировала отдельно от службы безопасности, и назначила ее руководителем главного надзирателя Марка. Он был отличным парнем, который всегда обращал внимание на детали, и именно этот навык мне был нужен для сбора разведданных. Кроме того, он был дружелюбным и простым в общении, и персонал охотно сообщал ему информацию.

Один из надзирателей услышал шепот о том, что адвокат проносил наркотики своему клиенту. Мы не знали пол адвоката, но нам было известно имя заключенного: Джереми Нортбридж. У нас были записи обо всех, кто приходил к нему с момента его прибытия в Уормвуд-Скрабс.

Я пробежалась глазами по списку имен, который дал мне Марк.

– Кэтрин Шокросс, – прочла я, поднимая бровь. – Узнайте, в какой адвокатской конторе она числится, и проверьте, «чистая» ли она.

За последние несколько месяцев Шокросс приходила к Нортбриджу пять раз. Если наводка была правдивой, она могла пронести большое количество наркотиков.

Марк кивнул.

– Хорошо, босс.

Он был заинтересован в том, чтобы поймать ее с поличным