Прошел месяц с тех пор, как отплыли от Камчатки. Офицеры и матросы все еще напрасно всматривались в даль, надеясь увидеть землю.

Между тем пресная вода в бочках убывала с каждым днем. Команда давно уже не видела свежей пищи. Солонины, вяленой рыбы, вареного гороха и сухарей было достаточно. И все-таки у многих начали желтеть лица, а некоторые жаловались, что их часто клонит ко сну.

Сам капитан-командор чувствовал странную вялость во всем теле. Он подолгу лежал в своей каюте. Лейтенант Ваксель все чаще заменял его на капитанском мостике.

Не раз видели на поверхности моря водоросли, оторванные волнами от прибрежных камней, и ветки растений. Однажды встретили большое стадо тюленей, которые обычно не удаляются на большое расстояние от берега. Несколько раз видели плывшую с севера морскую капусту, как называли моряки живущих у морских берегов животных — актиний.

Адъюнкт Стеллер настойчиво говорил, что это признаки близкой земли, и советовал повернуть на север, потому что оттуда плыли тюлени и чаще всего появлялись чайки, пролетавшие над кораблем. Но ему отвечали, что и так уж потеряли много времени напрасно, меняя курс. Только впоследствии выяснилось, что недалеко на севере действительно есть земля.

С каждым днем напряженное ожидание становилось мучительнее. И когда 16 июля далеко на северо-востоке показались очертания высокой белой горы, всю команду охватила радость. Только капитан-командор был не весел.

— Вот она, земля! Поздравляем! — говорили Ваксель, Хитрово и Стеллер капитан-командору.

— Мы нашли ее слишком далеко и поздно, — отвечал Беринг.

Точно назло, попутный ветер утих и сменился легким ветерком, дувшим в противоположную от берега сторону. Потребовалось три дня, чтобы подойти к земле. Теперь была ясно видна очень большая гора с вершиной, покрытой снегом, а у берега — гористый остров, поросший пихтовым лесом.

Беринг дал этой горе имя святого Ильи, сохранившееся за ней до сих пор.

Двадцатого июля лодки, спущенные с корабля, пристали к гористому острову. На берегу, у самой воды, тянулась полоска гладких камешков — гальки. Маленькая, чистая речка, журча, впадала в море, выбегая из густого хвойного леса.

Матросы начали наливать бочки речной водой. Капитан-командор приказал им торопиться. Он решил простоять здесь не больше одного дня, а потом, пройдя немного к северу вдоль земли, двинуться прямо назад, чтобы вернуться на Камчатку раньше, чем начнутся осенние штормы и туманы.

Адъюнкт Стеллер высадился вместе с матросами, посланными за водой. А Хитрово поплыл на небольшой лодке вдоль берега, чтобы нанести на карту очертания острова и выяснить, нет ли залива, куда можно ввести судно, если поднимется непогода. Стеллер постарался ни одной минуты не потратить напрасно. Взяв с собой одного казака с ружьем, он пошел вдоль опушки, а потом смело углубился в лес.

За десять часов он собрал больше ста разных растений, открыл новый вид птицы сойки и сделал много других наблюдений. Он нашел костер, у которого, видимо, только что сидели неведомые обитатели острова. Стеллер подобрал их деревянное огниво и сосуд, в котором они варили пищу. В лесу он набрел на погреб и нашел в нем лукошко с копченой рыбой, крепкие веревки, сплетенные из водорослей, и запас стрел.

Стеллер взял образцы этих вещей. Вернувшись на корабль, он убедил Беринга послать взамен сукно, два ножа, бусы и другие подарки. Матросы отнесли их в лес и положили в погреб.

Вслед за Стеллером вернулся и Софрон Хитрово. Он высадился в другом месте острова и видел жилище из бревен, обшитых досками. Около стояли вырезанные из дерева странные фигуры, вероятно изображения божеств. Хитрово подобрал и привез на корабль пустой деревянный ларец, весло, каменное точило, на котором, по-видимому, заостряли медные ножи, и детскую игрушку-погремушку.

Офицеры и матросы, улыбаясь, передавали друг другу глиняный шарик и трясли его, поднося к уху. Неизвестные люди на Американской земле, видимо, так же, как и везде, трудились, изобретали и радовались, забавляя своих ребят.

Ночью поднялся небольшой ветер. Беринг приказал поднять якорь, опасаясь оставаться у берега, не защищенного от ветров. Он торопился вернуться на Камчатку до наступления осени и решил идти возможно скорее назад. «Святой Петр» находился в это время у южного побережья Аляски, на 59° северной широты.

Возвращаясь, долго шли вблизи земли, протянувшейся в море длинным полуостровом. Попутных ветров было очень мало, часто шел дождь, туман закрывал путь. Несколько раз видели какие-то острова и отмечали их на карте, но не решались осмотреть, что-бы не тратить время. И без того плыли слишком медленно.

Отсутствие свежей пищи с каждым днем все сильнее сказывалось на команде. У многих опухли ноги, шатались зубы, делалась одышка. К середине августа уже больше двадцати человек заболело цингой. Капитан-командор также болел и все реже появлялся на палубе.

На корабельном совете решили держать курс к Камчатке, идя прямо на запад по 58-й параллели. Но ветры часто дули в другую сторону и относили корабль то влево, то вправо. К концу августа подошли к нескольким большим и маленьким островам, расположенным довольно близко друг от друга.

Капитан-командор приказал бросить якорь у самого большого, из островов, чтобы пополнить запас пресной воды.

В это время появился первый покойник на корабле: от цинги умер матрос Никита Шумагин. Его похоронили на берегу и назвали острова Шумагинскими.

Воду удалось найти, но она оказалась плоха на вкус.

— Для приготовления пищи годится, а пить будем ту, которая еще у нас осталась, — сказал лейтенант Ваксель.

Стеллер возражал, но матросы начали наполнять бочки. Нужно было не раз посылать лодку к берегу, чтобы сделать нужный запас воды, и пришлось задержаться у острова.

Ночью Софрон Хитрово, стоя на вахте, увидел огонь на островке, верстах в двадцати от стоянки корабля.

— Пока наша большая лодка будет возить воду, надобно послать маленькую шлюпку на остров, где огонь горел. Следует уведомиться о здешних жителях, — сказал утром Хитрово лейтенанту Вакселю.

— Шлюпка взад и вперед проходит целый день. Мы стоим не в гавани. Ежели поднимется ветер, поспешим выйти в открытое море, дабы на берег не выкинуло. Дожидаться шлюпку не сможем. Как бы не погубить напрасно людей, — ответил Ваксель.

Но Хитрово продолжал доказывать, что нельзя потерять случай увидеть