Адъюнкт Стеллер работал наравне с другими: каждый день ходил далеко вдоль берега, отыскивая и притаскивая на дрова деревья, выброшенные морем, охотился на морских животных и варил пищу в свое дежурство. Вместе с тем он непрерывно делал наблюдения над жизнью животных.

Никогда еще ни один натуралист не проводил так много времени в самой непосредственной близости с морскими бобрами и морскими котиками, песцами и тюленями. Стеллер мог хорошо изучить их жизнь и повадки.

Он стал тщательно записывать все, что ему удалось подметить. Особенно внимательно и старательно он вел наблюдения над необыкновенным морским животным, которое до него не видали ученые. Это было громадное, но безобидное млекопитающее, с хвостом, как у рыбы, и с одной парой конечностей, раздвоенных, как копыта. Стеллер назвал это животное морской коровой.

Целыми днями морские коровы как будто паслись у берегов и, медленно плавая, кормились водорослями. Но весила морская корова в десятки раз больше наземной: около двухсот пудов.

Только очень толстая и твердая черная кожа, шероховатая, как кора старого дуба, защищала морскую корову от нападений. Когда сделали крепкий и острый гарпун, как для охоты на китов, удалось убить первую корову. Мясо ее оказалось необыкновенно питательным и вкусным.

Эти удивительные, теперь вымершие животные, как впоследствии выяснилось, водились только на двух островах Тихого океана: на том, где высадилась команда Беринга, и на другом, находящемся неподалеку. В науке за ними сохранилось название «морская корова Стеллера». Ни одному натуралисту, кроме Стеллера, так и не удалось увидеть и описать морскую корову.

Стеллер изучал растения острова так же неутомимо, как животных. Едва сошел снег, он стал собирать гербарий. К списку растений, который он составил, ученые-ботаники, впоследствии посетившие этот остров, могли сделать только немного добавлений.

Собирая растения, Стеллер обращал особенное внимание на те травы и коренья, из которых можно было делать отвар для людей, еще не оправившихся от цинги.

«Ни один из нас не почувствовал себя вполне здоровым и не вошел в полную силу, пока не стал употреблять в пищу свежую зелень», вспоминал впоследствии Ваксель.

В зимние месяцы жизнь на острове оказалась тяжелой и трудной. Больших морозов не было, но дули очень сильные холодные ветры, постоянно срывавшие с землянок крыши, сделанные из обрывков старых парусов и песцовых шкур. Очень часто падал снег, совершенно заносивший плавник, который собирали на дрова. Ясных дней почти не было, и от сырости в землянках гнили снятые с судна паруса.

Зимой случилась последняя беда со «Святым Петром», стоявшим на якоре. Сильным порывом ветра его выбросило на берег. Судно получило такую пробоину, которую нельзя было зачинить, и так глубоко врезалось в песок, что невозможно было поднять.

А между тем, когда наступила весна 1742 года и у людей прибавилось сил, все стали думать только о том, как выбраться с этого острова, у берегов которого так вольготно жили морские животные, но где так тяжело и тоскливо жилось людям.

В марте лейтенант Ваксель созвал всех на совет и предложил каждому высказаться о том, каким образом лучше попытаться добраться до Камчатки. На совете решили разобрать поврежденный пакетбот и построить из его обломков новое судно.

Весна и большая часть лета ушли на эту трудную и напряженную работу. А к августу у берега уже стояло небольшое судно с одной мачтой и четырьмя парами весел.

Оно было вдвое меньше «Святого Петра». Но и команда уменьшилась почти в два раза: из семидесяти семи человек умерли тридцать один.

Пушки со старого корабля и некоторые другие вещи сложили на берегу. А на новое судно погрузили бочки с соленым мясом морской коровы и тот небольшой запас муки, который оставили неприкосновенным для последнего плавания.

Тринадцатого августа подул попутный ветер. Лейтенант Ваксель приказал поднять паруса.

Судно оказалось очень непрочным и скоро дало течь. Но воду удавалось выкачивать. Поплыли прямо на запад.

Через четыре дня вдалеке показался высокий гористый берег Камчатского полуострова. А еще через девять дней новый «Святой Петр» вошел в Петропавловскую гавань. Не помня себя от радости, люди смотрели на места, откуда отплыли больше года назад и куда еще недавно почти не надеялись возвратиться.

Остров, на котором умер капитан-командор, назвали его именем. Слух о необыкновенном изобилии морских животных на этом острове быстро разнесся не только по Камчатке, но и по Сибири. В ближайшие годы на остров Беринга поспешили охотники за драгоценным мехом морских бобров и котиков, которых уже мало оставалось в других местах.

Капитан Чириков 12 нюня в последний раз увидел сквозь туман мачты «Святого Петра» на горизонте. Потом туман стал еще гуще, а ветер сильнее. Корабль Беринга скрылся из виду навсегда.

Когда шторм утих и прояснилось, капитан Чириков стал лавировать около того места, где расстались корабли. Потом он прошел немного на юго-восток, предполагая, что ветры могли отнести «Святой Петр» в этом направлении. А когда убедился, что корабль Беринга не удастся найти, то позвал на совет лейтенанта Чихачева, штурманов Плаутинга, Елагина и флотского мастера Дементьева. На совете единогласно решили продолжать плавание к берегам Америки, держась прежнего курса.

Долго плыли вперед, не встречая земли, хотя не раз пролетали морские птицы, гнездящиеся у берегов.

Только 15 июля впереди показались очертания гор.

Подойдя к берегу на три версты, стали высматривать залив, чтобы бросить якорь. Чириков с радостным волнением глядел на землю Америки, которую ждали так долго.

— Оная земля везде крутобере́га, и всюду по ней горы. А на горах лес виден был великого роста. На оных горах местами виден был снег. — рассказывал впоследствии капитан Чириков.

Нигде не было заметно бухты, достаточно защищенной от ветров. Чириков повел корабль вдоль берега на северо-запад.

«Надеялся немалую часть Америки описать», вспоминал он потом.

Восемнадцатого июля увидели гористый, поросший лесом остров, а на его берегу — залив. Капитан Чириков решил послать на разведку флотского мастера Дементьева с небольшим отрядом.

На корабле были две лодки: лангбот с тремя парами весел и маленькая шлюпка. Дементьев взял