– Просто подруга.

– Так не бывает, – упёрлась Маруся, по-настоящему поразив. Да что с этой семьёй?

– Почему не бывает? Вот у тебя друзья есть?

– Есть. А у папы нет.

– Только любовницы? – возмутилась Алиса, начиная подозревать, что родственники Германа сбежали от него по собственной инициативе и без всяких там зловещих исторических загадок.

– Любовниц тоже нет, – подумав, признала девочка. – У него вообще никого нет. Совсем.

– Так почему ты тогда…

– Ты красивая, – пожал плечами ребёнок с таким видом, словно это всё объясняло.

– Ладно, идём, отведу тебя к нему.

– Нет.

– Как это «нет»? Папа тебя ищет, волнуется, плачет…

– Мой папа никогда не плачет.

– Он и детей теряет не так часто, – начала злиться Алиса, не понимая, что с девчонкой. Общаться с подростками ей доводилось редко, и порой их поведение её удивляло, но сейчас было ясно, что реакции ребёнка совсем уж нетипичны. Присмотревшись к Марусе, она сделала большой шаг навстречу и принюхалась: – Ты что, пила? Тебе что-то давали?

– Да.

– Что? – похолодела девушка.

– Воду из ручья. Он мелкий и мутный, папа велел из таких не пить.

– Тьфу ты, блин. Герман тебя простит, даже ругаться не будет, обещаю. – Она сделала ещё один шаг и попыталась схватить ребёнка за руку, но там, где Маруся только что стояла, теперь была пустота. – Какого чёрта? – еле слышно выдохнула Алиса, однако сразу же заметила свою собеседницу у ближайшего куста.

– Я с тобой не пойду.

– Но ты же хочешь увидеть папу?

– Хочу. – Глаза девочки наполнились слезами, она сморщилась, собираясь разреветься, и через силу выдавила: – Но не увижу.

– Он тут недалеко, я…

– Мы к нему не вернёмся.

– Что ты несёшь, мы сейчас же…

– Никогда не вернёмся, – глухо повторил ребёнок и с какой-то странной интонацией добавил: – Нам теперь нельзя.

Алиса нервно икнула, некстати вспомнив о призраках, и, сообразив, что в следующую секунду девчонка сорвётся с места, протянула к ней руки, однако пальцы нащупали лишь воздух. Розовая куртка мелькнула среди деревьев, треск сучьев почти сразу стих; недолгая погоня завершилась бесславно. Алиса сама не представляла, как умудрилась так проколоться; она стояла на небольшой полянке и звала Марусю на разные лады, но уже понимала, что только напрасно напрягает голос. Пробежавшись вокруг и не найдя ни малейших следов будущей спринтерши, девушка невнятно пробормотала знакомую с детства молитву и рухнула на замшелый пень, который благополучно под ней развалился. Расценив покушение на святое как заслуженную кару свыше, она резким движением выдернула из ягодицы узкую длинную щепку и даже не стала менять положение тела – просто смотрела перед собой в состоянии крайней задумчивости.

Сколько она так просидела, Алиса не знала, но, потихоньку приходя в себя, начала догадываться, что скажет Герман. Второй упущенный ребёнок за сутки, и снова по её вине. Не говоря уж о том, что вообще всё происходящее – тоже по её вине. Ладно Артём, его хоть родной отец не догнал, а это что? Как можно было упустить девчонку, которая совершенно не знает лес, понятия не имеет, что за опасности подстерегают на болотах, воду вон хлещет из мутного ручейка… Просто удивительно, что она дожила до сегодняшнего дня, но рано или поздно везение закончится, и в данном случае – скорее рано. Не медведи и мумии, так дизентерия: что-то её точно добьёт.

Алиса уставилась на свои руки, до сих пор не веря, что была в каких-то сантиметрах от проклятой розовой ветровки, которая теперь всю жизнь будет являться ей в кошмарах, и, ощущая противную ноющую боль в пострадавшей части тела, поднялась. Место встречи с Марусей она помнила очень смутно и хотя знала, что нужные ориентиры со временем найдёт, с ощущением потерянности и заброшенности ничего поделать не могла. Господи, если ей самой так плохо, то что же творится в душе ребёнка, который бродит здесь совсем один и свято верит, что к отцу возвращаться нельзя? И что опять за чёртовы шарады, могла бы по-человечески всё разжевать, прежде чем бросаться наутёк. Хоть список вопросов составляй, чтобы не глупить, а твёрдо знать, о чём вести беседу в следующий раз…

Герман обнаружился ровно возле экскаватора – перемазанный землёй и почему-то болотной жижей и на чём свет стоит костерящий невменяемого подонка, развлекающего себя оригинальными загадками. Поскольку к загадкам Алиса сейчас относилась примерно так же, она даже не стала упрекать мужчину за крепкие выражения и солидарно кашлянула, вежливо намекая на своё присутствие. Разогнувшись, он одарил её угрюмым взглядом, потом отбросил лопату, которая после долгой работы совсем уж дышала на ладан, и недовольно спросил:

– Ты что, шла сюда одна? Через весь лес?

– Через заповедник сказочных чудес, – в рифму ответила девушка и, собравшись с духом, выпалила: – Дочь твою видела. Хорошая новость в том, что с ней всё в порядке.

– А плохая? – обморочным голосом простонал Герман, и стало ясно, что редкое хладнокровие, благодаря которому он продержался столько времени, даётся ему очень непросто.

– Она от меня сбежала. Я честно пыталась догнать, носилась кругами, как сумасшедшая, звала…

– Ладно, не объясняй, – отмахнулся мужчина. – А то я не знаю, как они бегают… Маруся… Она что-нибудь сказала?

– Что не может к тебе вернуться, – уставившись в землю, пробормотала девушка, ощущая себя последней негодяйкой. – Что никогда не сможет. Нельзя ей.

– Что значит «нельзя»? – пророкотал он, и Алиса испугалась, что дело закончится инфарктом, причём у кого именно – так сразу и не поймёшь. – Кто ей запретил?

– Не знаю, – виновато пискнула девушка, на всякий случай отступая на несколько шагов. На шее Германа вздулась жила, свидетельствовавшая о крайней степени гнева, лицо сделалось пунцовым, а глаза – темнее обычного и стремительно наливались кровью. Логично предположив, что его негодование может перерасти в откровенную агрессию, и в славном местечке одной мумией станет больше, Алиса решила бросить ему соломинку, на которую сама, впрочем, не слишком рассчитывала. – Маруся упомянула, что пила воду из мутного ручья… Положи лопату, я ещё не всё рассказала.

Герман издал рёв раненого орангутанга и с размаху метнул орудие труда в откопанную кабину экскаватора, где оно благополучно затерялось. Машинально отметив, что в своих раскопках мужчина продвинулся на удивление далеко и глубоко, Алиса прикусила язык, чтобы ненароком его не похвалить, и вернулась к насущному.

– Ручьёв здесь до фига, но относительно близко вроде бы только один, и вода в нём действительно всё время мутная была. Это, конечно, не значит, что Маруся продолжает сидеть возле него…

– Где? – коротко спросил Герман, и девушка поняла, что