А Водяник снова стал хлопать по воде ладошкой, стал ломать плотины и

мельни-цы, стал утаскивать в свою глубину купальщиков, стал кататься на

общественных бы-ках и лошадях и ещё много-много чего, стал…

КОНЕЦ

Про Трясогузку, Плешанку, Плиску, Серую Славку

и про Ветер, который теребит сарафаны и путается в кружевах

Давным-давно, когда аисты и журавли на юг не летали, а Серый Гусь лапку от

холода не поджимал, а воробьи не хохлились и не прятались в кучи хвороста от

мороза; давным-давно, когда деревья не желтели к осени, да и самой осени не

было, а одно лишь сплошное лето, жила-была Трясогузка… да ты, небось, и не

знаешь кто такая Трясогузка? У Трясогузки глазки, как бусинки, личико

беленькое, на голове чёрная шапочка, такой же чёрный вырезной воротничок на

синем платье с голубыми кружевами и вся она стройная, и такая изящная, и

ножки у неё резвые и быстрые, как ветерок в листьях…

Вот-вот – ветерок… с него всё и началось…

Бежал Ветерок мимо, задел, невзначай, синее платьице, прошуршал в голубых

кружевах и пошли разговоры: «Теперь Трясогузка – невеста, а Ветерок —

жених, теперь скоро свадьба…»

Болтают языки – все кому не лень, даже подруги – Плешанка, Плиска,

Серая Славка и Садовая Овсянка, а Трясогузка даже толком и не знает как

жениха зовут: Посвист? – это тот, который шумит, свистит и брызгает

дождевыми каплями в окошко; Догодуша? – мягкий и ласковый, ах! если бы

это был он; а может и Вихорь? а может и Эрисвош, который ещё похуже

Смерча? Свадьба ни свадьба, а Трясогузке от такого «невзначай» только вред

один, потому что женихи теперь на неё не смотрят: Ветер опасный человек —

кто будет с ним соревноваться? – да и ей самой от этого прошуршанья одна

блажь в голову лезет: то она сидит часами у окошка – ждет, когда он прилетит,

то тянет её саму лететь куда-то, невесть куда.

Проходит время, Ветерок не летит – задержался где-то – в полях или на

просторах, а может забыл, а может в других кружевах запутался… ах! эти

разговоры! На чужой роток не накинешь платок. Но не сидеть же Трясогузке в

неизвестности и в девицах всю жизнь?

Пошла Трясогузка к Дятлу – попросила сковать ей пару башмачков, чтоб не

стоптались в дальней дороге; пошла к птице Ткачику – попросила соткать

платье, да такое, чтоб не износилось в пути; испекла каравай, положила его в

сумку дорожную…

Плешанка, Плиска, Славка, Овсянка: «Куда, куда? Сидела бы лучше дома.

Разве за таким угонишься?» – попрощалась с подругами и в дорогу – искать

своего суженого.

Вот идёт-идёт, идёт-идёт, вот солнышко всходит-заходит, всходит-заходит,

вот и Море-Океан – дальше некуда. Села на бережку, отломила кусочек

хлебца, сидит, жуёт – не назад же идти. Смотрит, Пескарь на песке лежит на

последнем издыхании. Взяла его осторожно двумя пальчиками и пустила в

Море-Океан. Вильнул Пескарь хвостом, будто «спасибо» сказал и пропал, а из

воды Рыбка-Колючка выглянула, глазом поводила и нырнула. Вторая рыбка

глаз показала и тоже исчезла в синей глубине. Вдруг зашумело, запенилось

Море-Океан, и прямо с волны скатился на берег Рыба-Бычок. Глазища у Бычка

на лоб повылезли, никогда он, мол, прежде такой красоты не встречал…

колючки зашевелились, затопырились, мол, добро пожаловать ко мне, в моё

царство-государство в гости.

– Не до гостей мне сейчас, – говорит Трясогузка, – суженого ищу, а тут

Море-Океан поперёк дороги.

– А кто же твой суженый, как звать?

– Как звать не знаю, но если увижу сразу отгадаю. На этом берегу всё

обыскала – нигде нет. Может на том, да перевозчика что-то не видно.

– Так садись ко мне на спину, я тебя сам перевезу, – обрадовался Бычок, а

сам дело задумал.

«Вот повезло», – подумала Трясогузка и прыг Бычку на спину, уселась

поудобнее между колючками и выпученными глазами – плывут.

Вокруг рыбы разнообразные, коньки морские, медузы разноцветные. По

бокам два кита плывут, фонтаны выпускают и в них радуга переливается.

Засмотрелась Трясогузка, восхищается такими красотами, а Бычок ей: «Видишь,

– говорит, – это всё мои слуги верные, а я над ними хозяин и начальник, а под

водой у меня дворцы просторные и богатства несметные.

Выплыли на берег, ударился Бычок о землю, обратился в Добра– Молодца —

от Бычка только рот до ушей остался:

– Посмотри, – говорит, – на меня, может я твой суженый?

– Нет, – говорит Трясогузка, – ты по морю плаваешь, а мой суженый по

воздуху летает.

Подпрыгнул Бычок-Добрый-Молодец раз-второй после таких слов, хотел

взлететь – ничего у него не получилось. Шлёпнулся о землю, снова в Рыбу-

Бычка превратился, обиделся, нырнул в глубину и пропал вместе со своими

китами, коньками и медузами, только его и видели.

Стоит Трясогузка на бережку – теперь Море-Океан сзади, а спереди

Дремучий Лес.

Попробовала в лес зайти – двух шагов ступить не может: такие колючие

кусты, и так плотно переплелись ветки. Отломила кусочек хлебца, сидит, жуёт.

Теперь ни вперёд, ни назад. Смотрит, Мышь Серая в мышеловке на последнем

издыхании. Все трясогузки очень боятся мышей, но тут – что делать?

Решилась и вызволила живое создание. Отхукала, отогрела в ладошках, спасла

от неминуемой смерти.

Открыла Мышь один глаз – не поверила в своё избавление, открыла второй

– снова не верится – поверила только, когда Трясогузка дала хлебца пожевать.

Не успела Мышь и кусочка сжевать, явился Кот. Мышь в норку, а Кот к

мышеловке. В мышеловке пусто, облизнулся, смотрит Трясогузка сидит… и

стал он ножками шаркать, ручками помахивать, мол, никогда прежде такой

красоты не видал… стал усы подкручивать и реверансы делать, мол, добро

пожаловать в мои владения, в гости.

– Не до гостей мне сейчас, – говорит Трясогузка, – суженого ищу, а тут

Лес Дремучий – ни пройти ни проехать.

– А кто же твой суженый, как звать?

– Как звать не знаю, но если увижу, сразу отгадаю. На том берегу всё

обыскала – нигде нет. Может на этом, да как сквозь Лес Дремучий пройти?

– Это пожалуйста, – обрадовался Кот, – садись ко мне на спину, я тебя

через лес провезу, – а сам дело задумал.

«Вот повезло», – подумала Трясогузка и уселась Коту на спину. Устроилась

поудобнее, ухватилась крепко за длинную кошачью шерсть, чтоб не

соскользнуть – поехали.

Перед Котом кусты и деревья сами расступаются; вокруг-да-около, откуда ни

возьмись, диковинные звери приветливо рычат, мычат и хрюкают. Трясогузка

смотрит вокруг, никогда так раньше не удивлялась.

Ударился Кот о землю, превратился в Добра-Молодца, от Кота