Конечно, теория моя не работает со стопроцентной точностью. Некоторые совершенно не умеют выбирать себе парфюм и пользуются тем, который им подарила подруга или посоветовали в магазине. И это большая подстава, я вам скажу. Ты к ней подкатываешь, как к «ванильной», а она «фруктовой» оказывается. И всё — вечер насмарку. Или наоборот, чувствуешь запах цитруса и выпендриваешься, чтобы произвести впечатление, а в итоге оказывается, что перед тобой «унисекс» и её твои понты только бесят.

В общем, девушки, выбирайте духи тщательнее, не вводите парней в заблуждение!

Что-то я отвлекся. Любовь. Любаня. Любаша. Любка. Любуся… Рука-лицо… Как её называть-то? Все эти слова словно придуманы под бабу Любу в красном халате в мелкий цветочек, которая моет полы в универе после пар. Мы с парнями идём на тренировку и обязательно встречаемся с её необъятной ж… жизненной позицией. И когда эта позиция принимает вертикальное положение, то половина цветочков вместе с халатом неизменно уходят в какие-то шокирующие моё богатое воображение глубины. Зрелище не для слабонервных, поэтому я всякий раз спешу проскочить мимо до того момента, когда голова бабы Любы окажется выше всех остальных её частей.

И вот передо мной сидит Любовь. Если бы её имя можно было представить в виде человека, то этой девчушке достался бы максимум первый слог — «Лю». Худая, мелкая, с очками в толстой круглой оправе, которая совершенно непонятным образом держится на смешном вздернутом носике с пятью веснушками.

Принюхиваюсь, чтобы понять, какую стратегию к ней применить, и… ничего не чувствую. Ну вот совершенно! Двигаюсь ближе… Девчонка, что-то щебечущая всё время, замечает моё движение и умолкает, подозрительно глядя на меня.

— Ой, прости, — включаю невинного ягненка, — у тебя такие духи классные, не скажешь название? Я просто сестре подарок выбираю.

Приходится включать фантазию, так как Люба уже смотрит на меня как на дурачка. Однако спустя минуту всё же отвечает:

— Пчёлка, — простота и наивность в голосе, с которыми она рассказывала мне о своём дедуле, куда-то исчезли. Девушка смотрит прямо и будто ждёт моей реакции.

— Интересное название, — не кривя душой, действительно удивляюсь. — Похоже на название детского шампуня.

— Угадал. Только это детский порошок, — продолжает странно смотреть. Блин, похоже, я сорвал первый этап операции по обольщению. Надо срочно что-то придумать, чтобы продолжить диалог.

— Куплю себе такой, запах просто обалденный!

— Очень странно, — девушка отсаживается от меня, как от больного и взгляд становится настороженным, — это специальный гипоаллергенный порошок без отдушек. У меня непереносимость искусственных ароматизаторов, поэтому я не пользуюсь ничем, что содержит парфюмерию.

Отлично! Просто отлично!!! Так встрять — это у меня впервые!

Может, ну её, эту Любу? Попробую и без неё договориться с Филиппычем…

— Ой, дедушка, тебя тут студент уже заждался, — подскакивает гипоаллергенная Пчёлка, словно укушенная этим насекомым за мягкое место, и уносится к двери на ходу бросая деду: — Я к тебе на перерыве забегу, хорошо?

— Хорошо, Любочка, — ласково отвечает ей бескомпромиссный препод. — Я буду ждать тебя здесь, вместе поедем.

Хм… Любочка… А что, так можно было? Вроде бы неплохо звучит. Надо будет запомнить.

— Аркадий Филиппович, здравствуйте, — начинаю с официального приветствия, когда дверь за внучкой профессора закрывается.

— Здравствуйте, Гардиани, — куда делся Любочкин милый дедуля? В голосе только сталь и лёд. — А я только от вашей группы пришел. Вы решили лично поприветствовать меня сегодня? Уверены в своей исключительности? Может, занятия вам тоже нужно проводить в индивидуальном порядке и в удобное для вас время?

Было бы неплохо. Ха.

— Я хотел извиниться перед вами… — пытаюсь как-то перейти к делу, не отвечая на провокационную риторику.

— За что же вы собираетесь извиняться? И почему передо мной? Вы меня ничем не обидели, — Филиппыч невозмутимо садится за стол, раскладывая бумаги на нем и всем видом демонстрируя полную незаинтересованность в разговоре.

— Так вышло, что я вынужден был пропустить несколько ваших лекций…

— Несколько??? Вы пропустили ровно сто процентов всех моих занятий. Если бы вы не завалили моего сына на конференции в прошлом году, я бы наверное и не знал, как выглядит Марио Гардиани и кто это вообще такой.

Блин! Блин! Блин!

— Я еще в сборной по волейболу и баскетболу… — скромно добавляю. Ну, а вдруг⁉

— Не интересуюсь спортом.

— А студенческая группа «Грибоедофф»? Я там гитарист.

— Современная музыка увлекает меня еще меньше, чем бездумное перебрасывание мяча.

— У меня еще блог есть в ин…

Договаривать я не посмел. Профессор зыркнул на меня так, что я чуть не провалился под стол.

— Молодой человек, ваши сомнительные достижения меня не интересуют. Как говорит моя внучка, от слова «вообще».

— Совсем.

— Кто совсем?

— Вы совсем.

Филиппыч позеленел, а я только сейчас допер, что ляпнул.

— То есть, не вы «совсем», а слово должно быть другое, «совсем».

— Какое?

— Совсем.

— Вы издеваетесь?

— Нет. Простите. Вы сказали: моя внучка говорит «От слова 'совсем». А вы сказали не «совсем», а… — а что он сказал? — вы сказали другое слово, а нужно совсем.

— Покиньте деканат!

— Совсем?

— Вон!

Теперь точно совсем.

3

— Ты с ума сошел?

— Ой, только не включай мамочку!

— Ты точно идиот!

— А ты повторяешься. Зануда…

— Я не собираюсь в этом участвовать.

— Да тебе и не нужно ничего делать — просто аккуратненько стукни меня вооот сюда, — показываю пальцем на скулу. Тут синяк или ссадина, смотря как получится у Чацкого, должны смотреться очень эффектно и даже придавать моему виду своеобразный шарм.

— Врезать тебе хорошенько мне как раз совсем несложно, — зло рычит друг. — Ты совсем тронулся — может мозги на место встанут.

— Во-первых, я прошу не «хорошенько», а «аккуратненько»! А во-вторых, ты опять повторяешься, дружище, — ржу, потому что меня веселит этот чересчур серьезный вид Чацкого.

— Марио, у меня в голове не укладывается то, что я от тебя слышу! — продолжает свои причитания-нравоучения. — Как тебе могло прийти в голову охмурить внучку Филиппыча⁈

— И дочку декана! — добавляю ценную информацию.

— Ты… Да ты… — Чацкий не может подобрать слов, чем вызывает мой очередной