демонам позволено скитаться по Земле и мучить неверующих;

нередко демоны вызывают болезни и физические поражения;

демоны могут обладать и управлять людьми и животными;

демоны трепещут перед Богом;

демоны распространяют лжеучение;

демоны противостоят народу божьему;

демоны пытаются разрушить Царство Христа; Бог будет судить демонов на Страшном суде».

— Похоже на тест, — сказала вслух Эля. — Типа, если у вас совпало больше пяти пунктов, есть повод задуматься и обратиться… К кому обратиться? К психиатру? Э-э-э… Так… Я организованна? Да. Я обладаю сверхъестественной силой? А как же. А ещё мне позволено скитаться по Земле и с особой психологической жестокостью мучить неверующих: Бьянка, Веня и особенно подполковник Вихрев не дадут соврать! Физические поражения я вызываю у неверующих постоянно! Управлять людьми? Ха, да это моё призвание, можно сказать. Вот только насчёт трепетания перед Богом пока вопрос. Может, это потому, что я его ещё не встречала? Возможно, мы увидимся только на Суде. Короче, почти всё сходится. Ты, Герцена, — Элис ткнула себя пальцем в грудь, — есть демон во плоти. Ещё и глаза у тебя разноцветные, что явно неспроста. Вопрос закрыт.

Запиликал смартфон.

Эля проворно скосила взгляд: Бьянка, с утра пораньше.

Она поднесла девайс к уху.

— Как де-е-е-ла-а? — по-дурацки растягивая слова, поинтересовалась подруга.

— По сравнению с Бубликовым неплохо, — попыталась пошутить Элис, но успеха это начинание не принесло.

— С каким ещё-ё-ё Бубликовым? — протянула Бьянка, и Эля живо представила её озадаченное выражение лица и томный коровий взгляд.

— Проехали. Классику знать надо.

— А ты не забыла про девичник? Я двух стриптизёров заказала!

— Не забыла…

Бьянка на днях умудрилась помолвиться с неким ветреным гражданином и на радостях решила созвать девичник, хотя свадьбу молодые запланировали только через три месяца. Бьянка назвала мероприятие «пробным девичником», с обещанием ближе к главному торжеству созвать ещё один.

— Только зачем нам два? — добавила-уточнила Элис.

— Ну как зачем? — Подруга на секунду задумалась. — На всякий случай. Вдруг одного мало будет?

— Железная логика. Слушай, ответь мне на очень важный вопрос. — Эля подняла взгляд на экран. — Распространяю ли я лжеучение и противостою ли народу божьему?

— К-кому?

— Народу божьему, — терпеливо повторила Элис. — Это очень важно.

— Если ты кому и противостоишь, то, мне кажется, самой себе. Хрен определишь, что у тебя в голове. Ум за заумь постоянно заходит.

— Завидую людям, у которых есть чёрное и белое.

— А к чему усложнять-то? — хмыкнула Бьянка. — Вот эти все самокопания идиотские. Проще надо быть, и народ, как говорится, к тебе потянется.

— Включая стриптизёров?

— Чего?

— Ты, кстати, только что сформулировала методологический принцип, известный в широких кругах под названием «бритва Оккама»: не следует множить сущее без необходимости.

— Тьфу на тебя!

— Ты зачем звонила-то? Я как бы работаю.

— Тьфу на тебя три раза! Уточнить, придёшь или нет. Мне же надо понимать, сколько вина закупать.

— На тебя тоже — тьфу! Мне бы твои проблемы.

Только Эля отключила звонок, как смартфон завибрировал вновь.

— Дичь пошла косяком, — резюмировала Элис и переместила по экранчику зелёный кругляш. — Смольный на проводе, — сказала она в трубку.

— Отлично, что на проводе! — с энтузиазмом заявил Никита Баженов. — Как настрой, подруга дней моих суровых?

— Ты уж договаривай и цитируй тогда полностью: «… голубка дряхлая моя».

— Э-э-э… — стушевался Никита. — Я, соб-ссно, не об этом.

— А «об чём»? Тебя смущает слово «дряхлая»?

— Ну хорош уже. В филологическом плане у меня против тебя нет шансов. Давай лучше спустимся на твёрдую почву.

— Давай спустимся, но я, так-то, никуда с неё и не улетала.

— Короче. — Баженов посопел в трубку. — Как ты смотришь на небольшой отпуск в недельку-две?

— Какой ещё отпуск? У меня работы полно.

— Работа не волк, а такие отпуска, может, один раз в жизни случаются.

— Не говори загадками.

— Так дай мне тогда объяснить. Помнишь, я тебе пересылал расшифровки с флешки? Ну, насчёт твоего прадеда или кто он там тебе.

— Предположительно, прадеда. И не прадеда, а пра-пра-пра…

— Ну да, да. Так вот. Появились новые данные, но, чтобы их проверить, надо съездить на место.

— На место?

— Ага. Только не думай, что я всё это затеял исключительно из альтруистических соображений. У меня свой интерес тоже есть. Заодно выполнишь небольшое и не опасное — не о-пас-но-е! — повторил Никита по слогам, — поручение. Плёвое дельце. Просто мне самому сейчас туда никак.

— Да куда «туда»-то?

— Ты не догадалась, что ли, ещё? В общем, через три дня ты летишь в Амстердам!

Глава 3

Игра

Амстердам, 15 сентября 1889 года

Дома Эрих первым долгом снял верхнюю одежду, а потом стянул через голову и ненавистную промокшую рубашку. Он попытался сосредоточиться на своём раздражении и не смог определить его истоков. Ну не дождь же тому виной, право слово! Нет, не дождь. «Это и не раздражение, — внезапно осознал Эрих. — Это чувство вины. Пресловутое чувство вины, с которым мне жить все оставшиеся годы!»

Перед его глазами вновь встал чудовищный образ растерзанной бедняжки Эммы. А в ушах стучало отчаянное бормотание Симона: «Найдите его… умоляю…»

Краузе отыскал домашнюю просторную сорочку, напоминающую пижамную куртку, надел её, подвернув по привычке рукава. На секунду задержался перед большим напольным зеркалом, что наличествовало в просторном коридоре. Из отражения на Эриха смотрел мужчина в самом расцвете лет, вполне себе подтянутый, с пронзительным взглядом тёмно-карих глаз. Нет, нельзя сказать, что мужчина в зеркале был красив, слишком уж грубоватые черты лица выдавали некую топорность породы, зато чуть выпирающие скулы подчёркивали целеустремлённость и твёрдость характера. Во всяком случае, сие можно было предположить по внешнему виду. Да, нынешние дамы высшего света предпочитали, пожалуй, более утончённый, более аристократический типаж, но Эрих вовсе