— В батальоне четыреста человек, — сказал Батенин, когда члены губкома обсудили примерный план операции, условно названной «Казарма». — Сколько в наше распоряжение дадите красногвардейцев?

— Сколько надо?

— Роту.

— Роты нет. Возьмите пятнадцать человек. Вполне хватит. Действуйте больше словом.

…Ночь. В вытянутой руке не видна винтовка. Отряд красногвардейцев бесшумно подошел к первушинским казармам. Он был невелик, но состоял из проверенных, опытных товарищей.

Казарма спала напряженным, задыхающимся сном. У входа мерно расхаживал часовой, освещаемый мутным светом керосинового фонаря. Подойти к нему незамеченным не было никакой возможности: казарма длинная, а вход в нее посередине. Пароля же красногвардейцы не знали.

А часовой все расхаживал и расхаживал. Вот он остановился, прислушался. Из-за угла до него донеслась пьяная песня:

Бы-ывало вспашешь пашенку,

Лошадок распряжешь…

— Кой черт там опять в городе нализался! — выругался часовой. — Это ты, Подшивалов?

Вместо ответа последовало:

А сам тропой знакомою

В зеленый сад пойдешь…

— Свинья ты, Подшивалов, сви…

Глухой удар. Пошатнувшись, часовой грузно осел на землю. Затем с двух сторон казармы вынырнули красногвардейцы. У входа остановились, прислушались. Тихо.

— Чем ты его? — успел шепнуть Батенин Смирнову, кивнув на безжизненное тело часового.

— Да гранаткой же… К утру очухается.

Внутрь казармы вошли так же бесшумно. Дневальный дремал. Чтобы он ненароком не заорал, Смирнов сначала легонько тронул его за плечо, а когда дневальный, не открывая глаз, зевнул, лихой красногвардеец ловко засунул ему в рот сушившуюся рядом солдатскую портянку.

В казарме пахло потом и ружейным маслом. С нар доносились храпы и бормотанье во сне. Направо, у окна, стояли в пирамидах винтовки, а на полу два «максима», за них тут же легло по красногвардейцу.

— Батальон, подъем! — подал команду Батенин.

Первым вскочил с нар штабс-капитан, ночевавший вместе с солдатами. Ничего не понимая, он с минуту таращил глаза на красногвардейцев, стоявших с оружием в руках у винтовочных пирамид, потом вытащил из-под подушки пистолет и приставил его к виску. Хлопнул выстрел.

Солдаты вмиг повскакали с нар.

— Спокойно, товарищи, — обратился к ним Шаршавин. — Именем революции вы разоружены…

…Утром следующего дня разоруженный батальон был выстроен в казарме. Шаршавин рассказал солдатам о задачах молодой Советской власти, о Ленине, о партии большевиков…

— Выходит, офицеры думали заставить нас выступить против себя, — гудели солдаты.

— Выходит, — подтвердил Шаршавин. — Предлагаю тем, кто не изменил прежнему решению, вступить в Красную Армию, — подходить записываться… Кто первый?

— Записывайте…

— И меня…

— Я все равно сегодня бы сбежал, но против Советов не пошел бы.

Из батальона сформировали роту. Под командованием большевиков она отправилась громить интервентов и белогвардейцев на Северный фронт.

«ЧЕРНЫЕ ПТИЦЫ»

В один из дней раннего листопада 1919 года у бывшей помещичьей усадьбы Марково, что близ Вологды, остановился странный обоз. Состоял он из крестьянских телег, армейских фур, пролеток извозчиков и кареты. Из кареты грузно вывалился среднего роста субъект в хромовых сапогах, жилетке и канотье. В правом его глазу отсвечивал монокль.

— Ребятишки, — поправив на боку маузер, обратился он к седокам телег, фур, двуколок и пролеток, — этот домишко мне нравится, он явно ниспослан нам для подготовки к новым битвам во имя святых идеалов анархии.

«Ребятишки», свирепого вида мужчины, дружно окружили своего вожака. Все они были обвешаны оружием, многие еле-еле держались на ногах.

— А есть ли тут что-нибудь для пропитания наших душ? — спросил один из них.

— Найдется, — уверенно ответил вожак.

В усадьбе и впрямь «кое-что нашлось». Там было много скота, птицы, зерна, картофеля, фуража. Прекрасно обставленные комнаты особняка пришлись по душе приезжим.

— Рай земной, — восхитился грузный субъект с моноклем в глазу. — Только для нашего рая кое-чего не хватает. — Скажем, черного флага над крышей и пулемета у входа.

* * *

Телеграмма из Москвы не явилась неожиданностью для председателя губчека Петра Никитича Александрова. В ней говорилось, что в разных местах страны начали активизироваться анархисты и следует ожидать их выступлений в Вологде.

Петр Никитич еще раз перечитал телеграмму, откинулся на спинку стула. Что ж, анархисты — враги не новые. Чекистам уже доводилось с ними бороться. И не раз. Однажды пришлось разоружить целый эшелон этих «черных птиц», следовавших через, станцию Вологда. В другой раз бандиты силой захватили одну из гостиниц города, установили у подъезда пулемет, выбросили из окна черный флаг, заявив: «Для нас нет ничего выше нас!» Чекисты разгромили и эту банду, изъяв у нее много стрелкового оружия и около шести пудов динамита.

Петр Никитич встал со стула, подошел к двери, открыл ее, крикнул:

— Дежурный, пригласите командира отряда!

Через несколько минут в кабинет вошел среднего роста чекист в кожаной куртке, опоясанной ремнями. На боку висел внушительный пистолет. Председатель подал вошедшему только что полученную телеграмму. Когда тот пробежал ее глазами, спросил:

— Как ведут себя эти новоявленные помещики?

— Пренахально, Петр Никитич. Все эти дни мы за ними следили. Над усадьбой выбросили черный флаг, у входа поставили «максим», нацеленный на дорогу. Пьют, едят, мудрствуют о своих «богах» Штирнере и Прудоне, Бакунине и Кропоткине. Крестьяне их возненавидели. Пристают к женщинам. Вожак их, этот Солнцев, раскатывает по окрестным деревням на тарантасе, что-то вынюхивает, выспрашивает.

— Оружия у бандитов много?

— Стрелкового порядочно.

— Сколько пулеметов?

— Только один.

— Надо прихлопнуть это гнездо, — сказал председатель губчека. — Но сначала предупредите, чтоб уходили подобру-поздорову.

— Понятно, Петр Никитич.

— Идите.

* * *

На следующий день представитель Советской власти предложил анархистам покинуть Марково.

— Ультиматум? Угроза? — вкрадчиво спросит Солнцев, бросив в глаз монокль.

— Пока ни то и ни другое, — невозмутимо ответил представитель рабочих и крестьян.

— А потом?

— Будете пенять на себя.

— Угрожаете?! Советская власть самая справедливая на планете. Так вы говорите?

— Так.

— Значит, не может она применить оружие а отношении свободных людей. А теперь — скатертью дорожка. Я не могу поручиться за своих мальчиков.

Анархисты, стоявшие рядом, нахально заулыбались. Многие из них, как всегда, были пьяны вдрызг. Когда представитель ушел, Солнцев отдал приказ:

— Никого в усадьбу не пускать, ни с кем не считаться.

С этого часа у пулемета было установлено круглосуточное дежурство.

* * *

Выкурить анархистов из усадьбы, причем без единого выстрела, помогла маленькая военная хитрость. В один из дней к гнезду «черных птах» подошел небольшой отряд красногвардейцев. Впереди него кони тащили внушительного вида пушку. Вернее, это была не пушка, а умело замаскированная простая двуколка. Стволом «пушки» служило искусно покрашенное зеленой краской осиновое бревно. Да и где было взять в то тревожное время настоящую пушку, если артиллерия