использовать только полные формы: Валерия, Дмитрий, Ольга Сергеевна. Маша, Саша – для общения со сверстниками. Маню, Машеньку, Машулю, Манюню, Машку, Машенцию, Маньку, Марусю, Мариванну и прочие изыски оставляем на более продвинутые уровни. И всё равно до конца всю систему осваивают единицы. А ведь это яркий лингвистический признак социальной иерархии и патернализма в том числе.

Как-то обратила внимание, что никому из работающих на моей кафедре не кажется странным тот факт, что нашу тридцатилетнюю лаборантку называют Леночкой, в то время как двадцатисемилетнюю ассистентку зовут Еленой Игоревной. Прошлась по другим кафедрам и встретила лаборантов Ирочек, Оксаночек, Вадиков. Сама я тоже когда-то работала лаборанткой и звалась на кафедре исключительно Танечкой, хотя параллельно училась в аспирантуре и вела занятия. Задавшись целью, я опросила работников самых разных кафедр, и ни разу (во всяком случае, не в ходе этого эксперимента) мне не встретилось лаборанта моложе 35–40 лет, которого звали бы по имени-отчеству. Отсюда вывод – в глазах нашей интеллигенции (а преподаватели вузов, согласитесь, – это те, кто задаёт культурные стандарты) поводом для уважительного обращения к младшему персоналу становится только возраст. Странность? Вообще-то, да! Работа лаборанта или секретаря довольно ответственная, потому что именно они обеспечивают техническое и методическое сопровождение работы всего коллектива.

Явление это повсеместное. В офисе электрика называют Славиком, а менеджера по продажам Анатолием или даже Анатолием Сергеевичем. Даже если Славику тридцать пять и он закончил Энергетический университет, а Анатолий Сергеевич имеет за плечами только банковскую школу (то есть среднее специальное), и при этом ровесник Славика.

Давать оценки, какая культура лучше – коллективизм vs индивидуализм – нет смысла. В обеих есть свои положительные и отрицательные стороны, которые обеспечивают разнообразие народов и укладов жизни. Но факт неоспорим: исторически сложилось так, что small talk был вытеснен из системы русских речевых жанров. И причины тому лежат на шкале межличностных дистанций коллективизма российского типа. Если очень обобщить, то выглядит это так: со своими, теми, кто на горизонтальной дистанции, вести светские беседы нет смысла, а с теми, кто удалён по вертикальной, – нет возможности.

Однако жизнь ставит свои задачи, которые далеки от теории. Важно понять, как преодолеть этот культурный и психологический барьер, потому что в России активно развивается культура бизнеса, светских раутов, тематических вечеров, разных видов интернет-коммуникаций, которые в условиях обрушившейся на нас пандемии и вовсе перевернули все границы и дистанции с ног на голову. Формат общения на деловых переговорах, форумах, бизнес-завтраках, да и просто на встречах с приятелями и единомышленниками активно требует проявления навыков лёгкого общения.

В этих форматах слишком серьёзные и личные разговоры опасны и даже неприемлемы. Поэтому вопрос о том, как расположить к себе незнакомого или малознакомого человека, установить личный контакт и при этом не оттолкнуть и не напугать, является для современной русскоязычной культуры одним из насущных. Выход здесь один. Нам придётся придумать русский small talk. Собрать его по кирпичикам речевых ходов, учитывая все те особенности, о которых было сказано выше.

Ещё одна важная оговорка. В этой книге мы не дадим готовых скриптов и прописанных сценариев. Главный признак высокоэффективной, элитарной, доходящей до собеседника речи – соответствие ситуации общения. Именно поэтому мы выделим и обсудим «кирпичики» (возможные речевые ходы и приёмы) нашего будущего small talk, подумаем, из чего его можно составить, а уже финальное строительство здания лёгкой беседы в конкретной ситуации, конечно, за читателем.

Резюмирую:

1. Лёгкая беседа при встрече с незнакомцем нужна, не столько чтобы донести мысль, сколько совершить «социальное поглаживание» собеседника. Сообщить ему: «Ты хороший, я хороший – давай дружить».

2. Лёгкая беседа в арсенале речевых образцов русского языка отсутствует.

3. Мы действительно быстро «вламываемся» в межличностные границы другого. Сами легче впускаем на свою территорию и, соответственно, легче заходим на чужую, не испытывая при этом особенных моральных терзаний.

4. «Крест коммуникации» – со своими, теми, кто на горизонтальной дистанции, вести светские беседы нет смысла, а с теми, кто удалён по вертикальной, – нет возможности.

Задачи дать готовые шаблоны, как говорить и что говорить, в этой книге нет. Если вы вдумчиво читали – формульный, скриптовой подход к коммуникации у нас не работает. Забегая вперёд хочу обрадовать, что ключ к успешной коммуникации был найден, но об этом чуть позже.

1.2. Жареная курица тебе, а не small talk

– Ну всё, тронулись.

Первые десять минут после отправки поезда «Казань – Москва» – золотое время. Именно столько у меня есть, чтобы отправить все важные сообщения, ответить на письма и записать сторис. Ровно через шестьсот секунд связь превращается в тыкву, а купе наполняется запахом жареной курицы и звуком стука вареных яиц об стол.

Лично меня всегда это удивляло. Ну как можно так быстро проголодаться?! Откуда взялся этот рефлекс «тронулся поезд – пора есть»? Я всегда откровенно, про себя, естественно, смеялся над этим, пока не начал погружаться глубже в историю нашей коммуникационной культуры.

Оказалось, что ритуал с едой имеет для нас сакральное значение и выполняет функцию… small talk. Да-да, именно так. Получается, что искать зачатки легкой беседы нужно не в словах, а в наших действиях. В этой книге я продолжаю успешную практику привлечения экспертов для расширения и углубления темы, которую начал в книге «Тебе мешает только страх». Передаю слово Анне Вокиной, которая знает все о народных обрядах.

Анна Вокина, эксперт в области народных обрядов, исследователь этнопсихологии @vokina

Итак, смол ток в Англии – когда он возник и какие задачи решал изначально? Тут нам нужно учитывать важный нюанс, о котором выходцы из бывшего СССР забывают, когда попадают за границу или имеют дело с заграничными культурными явлениями, – сословия.

В России их отменили после революции, поэтому нам кажется, что сословия перестали работать во всем мире, а это не так. В дореволюционной России сословия распределялись следующим образом:

1. Крестьяне – 77%

2. Мещане (жители городов, в том числе купцы, разночинцы, ремесленники) – 10%

3. Инородцы (не принявшие христианство) – 6,6%

4. Казаки – 2,3%

5. Дворяне – 1%

6. Духовенство – 0,5%

7. Почетные граждане – 0,5%

8. Прочие – 0,8%

И межсословных браков в России до революции был лишь 1 %, потому что разрешение на него давали родители, начальник (если решил жениться чиновник) или непосредственный командир, если речь шла о военном.

То есть на протяжении столетий люди жили в рамках своих сословий: общались друг с другом, вступали в брак, а о жизни представителей других сословий знали лишь отрывочно. По сути, это можно сравнить с породами собак. Как мы можем на глаз отличить таксу от пуделя, так и представители разных сословий отличались и внешне, и по поведению.

Так же стоит отметить факт, который нам пригодится в дальнейшем. Все свидетельства о прошлом страны составлены представителями дворянства, то есть