Шрифт:
Закладка:
— Расскажи о твоих духах, с которыми ты разговариваешь.
— У нашего народа сикогиров много духов: добрые — айыы и злые — абасы. Добрые духи всегда живут наверху, а злые — внизу. У сикогиров священным духом был лебедь. Улусные люди и наши тайоны их никогда не убивали и не ели. Наш род почитал верхнего бога Юрюнга и Дыылга, которые говорили людям как должен жить каждый человек, где ему жить и где ему помереть.
Шаман курил трубку и “смотрел” куда-то вверх своими незрячими глазами. Последний раз он камлал три года назад, когда весной съехались соседи-якуты на праздник “ысыах”, в честь духов и небесных богов. Шаман тогда просил у вызванных им духов большого улова рыбы. Он показал духам, как много хотели бы люди иметь рыбы. Духи дали в то лето большие уловы осетров и стерляди. В тот раз шаман сумел подчинить себе духов, и они выполнили его просьбу. Но старый шаман вспоминал случаи, когда духи подчиняли себе шамана, и он говорил людям то, что говорили духи.
— Скажи, отец, кто твои духи?
— Мои духи — это мои предки: прадед, дед и мой отец. Их души жили раньше их. Моя душа тоже жила до меня. Когда я был молодой, был глупым и злым. Но потом мои духи меня сделали хорошим рыбаком и охотником. Я стал любить своих духов, и они всегда помогали мне. Если я буду делать зло, мои духи могут завтра отобрать мой ум и сделать меня дураком. Духи делают некоторых молодых умными, а стариков — дураками. Это делают духи. Они все могут.
Старый шаман умолк. Трубка, зажатая в его ладонях, погасла. И больше он за весь вечер не проронил ни слова.
Было уже поздно, и отчим, вспоминая рассказы и камлания бурятских шаманов, уже засыпая, подумал о том, что различные понятия о духах, об ангелах и демонах, драконах и ведьмах — у разных людей схожи в том, что эта вера — есть вера в силу добра, в силу Возвышенного Разума — Бога.
К вечеру другого дня наш путь по красавице-Лене был завершен. От деревни Чучейское, построенной русскими первопроходцами в XVII веке, начинался сухопутный перевал на Нижнюю Тунгуску. (Первым, кто прошел Чучейским волоком с Тунгуски на Лену, был казак Пенда. В 1620 году с небольшим отрядом на лодках, пройдя от устья Тунгуски до ее верховьев, он волоком прошел до Лены и стал первооткрывателем сухопутного перехода с одной реки до другой).
В 1723 году этот путь повторил исследователь Сибири Д. Г. Мессершмидт, а в 1911-м — русский писатель В. Я. Шишков, автор “Угрюм-реки”, так он назвал Нижнюю Тунгуску. Будучи гидрологом, исследовал Чечуйский волок с целью найти наиболее удобное место для соединения каналом Нижней Тунгуски с рекой Леной.
Теперь предстояло сухим путем — Чучейским волоком — на лошадях и телегах переправиться к истокам Тунгуски, через горно-таежный водораздел. Густые перелески хвойника сменялись ржавыми топкими марями и болотами с порослью березняка, мелкими речушками с деревянными мостами. Невысокие сопки были заросшими стройными соснами. Крепко пахло багульником, смешанным с запахами цветущих трав и замшелого стланика, и нагретой солнцем хвоей. Пение иволги и малиновки, тревожные крики кедровок дополняли унылое поскрипывание колес тележных упряжек. Размеренно-медленное движение по таежной дороге вселяло удивительное чувство умиротворенности и душевного спокойствия.
Нижняя Тунгуска встретила нас неприветливо. Накрапывал дождь. Низкие плотные облака плыли тяжелой грязной ватой над лесом. Самым сильным первым впечатлением от Нижней Тунгуски было угрюмое безмолвие и царство тишины. На десятки, сотни верст кругом не было ни сел, ни деревень (до Ербогачена отсюда было более тысячи верст), если не считать маленькой деревни Подволочное и ямского зимовья Антипова плеса, в которых проживали несколько семей русских переселенцев.
За несколько дней пути на плотах мы не встретили ни одного человека. Деревушки, которые мы проехали: Непа, Преображенское, Большой Ермак и Оськино были малонаселенными, крайне спокойными и молчаливыми. А дальше опять вода, тайга и тишина.
Казенный груз “Интегралсоюза" сплавляли грузчики от Подволочной до Ербогачена на плотах. На них был сооружен очаг из досок и песка, поставлены палатки и туалет в конце плотов, отгороженный всего одной стенкой из неструганных досок.
Через несколько дней пути на правом берегу Тунгуски наконец-то показалось село Ербогачен — древнее поселение русских, основанное еще во времена Алексея Михайловича. В центре села возвышалась почерневшая от времени старая деревянная церковь с колокольней. В ней располагался сельский клуб. Колокол с нее был снят лет десять тому назад, тогда же уехал куда-то ее последний священник. И только чудом уцелевший на колокольне большой позолоченный крест напоминал о былом величии святого православного храма в этом глухом и диком таежном краю. На высоком холме располагалась школа-интернат.
К поселку примыкала глубокая впадина, которая заполнялась весенними паводками, соединяясь воедино с лесным озером, бывшей старицей. На высоком берегу тянулся, похожий на рукотворный парк, сосновый бор, с другой стороны к самому берегу подходил вековой ельник. Это было любимое место местных рыбаков и охотников.
В середине 30-х годов на берегу озера силами учащихся местной школы-интерната был построен небольшой дом, разработан участок земли, на котором проводились опыты по выращиванию капусты, репы, картофеля. В 1933 году в парнике этого пришкольного участка были выращены впервые в этом крае помидоры, огурцы и редиска.
Самым примечательным заведением в селе была школа. Она была открыта в 1923 году. Организационный период становления народного образования в Красноярском крае завершился в 1928 году. В том же году в ряде школ началось преподавание “с промысловым уклоном”. Обучение учащихся коренных национальностей шло не только при участии их в промыслах, охоте, рыболовстве, но и в ознакомлении со столярным, слесарным и кузнечным производством. В таких школах имелись олени, учащихся обучали управлять упряжками. Школы имели свои промысловые снасти: лодки, сети, неводы, лыжи, ружья. Школа имела коллективные договоры с кооперативами Госторга и “Интегралсоюза”, по которым велось целевое отоваривание на сданные рыбу, пушнину, грибы и ягоды.
В Ербогаченской начальной школе учились дети эвенков всей бывшей Кондинской инородческой управы. Учебный год в школе начинался с 1-го января и оканчивался 1-го сентября. Во время летних и осенних уборочных работ (покос, уборка картофеля и овощей) обучение было ограничено количеством учебных предметов: не было труда, физкультуры и рисования. Уроки проводились без дачи домашних заданий. Всеми
