Шрифт:
Закладка:
– Давайте договоримся, что и вы не будете танцевать, – мягко предложил он.
Она оценила неожиданно мягкий – даже ласковый – тон насмешливо приподнятыми бровями.
– Я даже готов оплатить этот… эту шкатулку полностью, – сделал щедрый жест Михар, готовый скорее расстаться с деньгами, чем тратить время на такую чушь, как репетиция танцев.
– Ах, какие роскошные подарки, дорогой! – откликнулась она, обмахивая щёки ладонями в стиле «я вся горю от смущения!»
Однако её лукавый дерзкий взгляд не оставлял сомнений в том, что она от своей идеи не отказалась.
Он отобразил лицом свой любимый вид «вы испытываете моё терпение».
Она смиренно вздохнула, но покачала головой: мол, да, испытываю, но от своего не отступлюсь.
Некоторое время они мерились взглядами.
– Магрэнь, вы надо мной издеваетесь, – наконец, устало обличил он её.
Передёрнув плечами, она изволила, наконец, раскрыть суть той обиды, за которую теперь ему мстила:
– Я вам того танца никогда не забуду!
Магрэнь обожала танцевать и была в этом весьма умела. Их единственный танец, в которым Михар, ведя её, умудрялся делать столько ошибок и так жёстко мешал ей эти ошибки исправить, до сих пор отдавался в её памяти возмущением и унижением. Подумать только! Это был, решительно, худший танец в её жизни, который было бы так легко исправить, если бы только он позволил ей вести! Но нет, ему, видите ли, нужно было показать, кто тут главный, и заставить её чувствовать себя нелепо и жалко!
Нет, она, разумеется, никогда не спустила бы мужчине с рук такую грубость, и тем паче не планировала спускать это с рук мужчине, за которого согласилась выйти замуж. Поэтому, с её точки зрения, она позволяла жениху выйти из конфликта изящно и загладить свою вину перед ней, закрыв, тем самым, долги между ними.
Осознав суть её недовольства и догадавшись, что так просто он от неё не отделается, он прикрыл лицо ладонью и безнадёжно переспросил:
– Деньгами не возьмёте?
Ответом ему был лишь лёгкий смешок. Конечно, она ни за какие деньги не отказалась бы от возможности поизмываться над ним.
– Что ж, – смирившись с неизбежным, Михар решил притворно уступить, чтобы она уже от него отстала, и перешёл к тону деловому и жёсткому, – тогда заводите ваш шкаф и не жалуйтесь потом!
– Шкатулку! – гордо вздёрнув носик, поправила она и подошла к шкафу. Настроение её было столь прекрасным, что она проигнорировала опасные нотки в его голосе, посчитав их всего лишь выражением его недовольства.
Ей пришлось некоторое время повозиться с механизмом – оказалось, что он может играть несколько разных мелодий. Выбрав ту, которая, на её взгляд, более других походила на её любимый бальный танец, она, наконец, развернулась к нему.
Не размениваясь на любезности и приглашения, он подошёл, довольно грубо взял её руку и повёл в совсем другом танце – тоже, впрочем, относительно подходящим под струящуюся невесомыми дробными нотами мелодию.
Надо отметить, что резкие, отрывистые жесты и шаги Михара вообще никак, никаким образом, ни с какими допущениями не сочетались с лёгкой капелью искрящихся переливами звуков нот.
Раздражённая Магрэнь шипела сквозь зубы, пыталась дёргать его и выравнивать его шаг, но он, как и в прошлый их танец, был неумолим.
Резко вырвав у него свою руку, она топнула ножкой с досады.
– Вы мне назло всё делаете, да?! – предъявила она ему обиженным тоном звенящую сквозь переливы нот претензию.
Он невозмутимо приподнял брови: мол, а вы ожидали от меня чего-то другого, серьёзно?
Магрэнь ожидала другого.
Магрэнь полагала, что в честь свадьбы вредный жених мог бы и поступиться немного своими привычками, чтобы выказать любезность к ней – в конце концов, свадебный танец вполне входил в рамки тех светских ухаживаний, которые он обычно изображал.
Непримиримая позиция Михара её ранила – возможно, по той причине, что она неожиданно для себя сильно увлеклась подготовкой к свадьбе.
В юности у неё толком и не было праздника – да и какой может быть праздник, когда осознанно влюбила в себя старика-соседа, только чтобы хоть так сбежать из отцовского дома? Те месяцы своей жизни Магрэнь могла вспоминать разве что с содроганием, и в своём собственном представлении она скорее воображала, что вообще никогда не бывала замужем, нежели была вдовой.
В этот же раз, несмотря на совершенно неромантичный контекст её отношений с Михаром, праздник готовился грандиозный. Магрэнь не просто принимала в нём самое активное участие – она сама занималась декорированием помещения, моделированием своего платья, костюма жениха и ливрей слуг, заказом тысячи приятных и красивых мелочей, продумыванием меню… Незаметно для неё так получилось, что она уже вложила в этот день всю свою душу, буквально превратив его в идеальный день своей мечты – и теперь ей было крайне неприятно столкнуться с реальностью, в которой жених вовсе не разделяет её чаяний и её воодушевления. Да и ладно, пусть не разделяет! Но портить её идеальный день! Портить чисто назло, из-за ерунды, потому что пошёл, видите ли, на принцип!
Хрупкие нотки нежной мелодии словно стукались друг о друга в воздухе, разбиваясь фарфоровой дробью искорок. Эти чарующие звуки, дополненные тонким фруктово-цветочным ароматом её духов и прозрачной нежностью шёлкового платья, совершенно никак не сочетались с суровой холодной фигурой Михара, который в своей собственной гостиной теперь выглядел чужеродным элементом.
Магрэнь в который раз с леденящей сердце тоской подумала, что не стоило ей соглашаться на его предложение. Как она и боялась, он оказался совершенно неспособен уступать и искать компромиссы. Он всегда продавливал свои решения – всегда! Магрэнь была готова уступать ему, и даже уступать часто – но почему он не мог тоже иногда идти ей в ответ навстречу в тех вещах, которые были важны для неё? Это же, в конце концов, их свадьба! От него и так ничего не требовалось, она всё, всё устроила сама! Почему ему обязательно нужно всё испортить?!
В глазах её закололо от обиды и огорчения. Она столько сил и души вложила в этот праздник! А он совсем, совсем не ценит её усилий! Он только всё портит, портит!
Михар в этот момент показался ей даже хуже, чем обычно: злой, холодный, самодовольный баран!
Лицо её исказилось несвойственным ей страдательным выражением. Всплеснув руками и пытаясь найти способ выразить свои эмоции, она заозиралась
