Шрифт:
Закладка:
– Ты старших не перебивай, мал ещё. Не о том речь веду. Сходим с тобой в одно место. Кикиморка называется. Пусть на тебя там посмотрят как следует, а то сомнение у меня одно появилось.
Баба Яда пошла на кухню готовить завтрак, а Витю охватило уныние: мало того что родители вечно чего-то недоговаривают, а тут ещё и бабуля с причудами, видимо, из-за преклонного возраста. Обвиняет непонятно в чём. Можно подумать, если бы он сюда весёлый приехал, всё по-другому бы случилось! Эх, скорее бы обратно вернуться!
Завтрак Вите понравился. Бабушка сварила кашу, пшённую, но что это была за каша! Рассыпчатая, душистая, с румяной запечённой корочкой, прямо из печи. Витя ел так, что только за ушами попискивало.
– Не части, жуй тщательнее, – улыбнулась баба Яда.
Витя улыбнулся в ответ и обомлел: потолок в избе словно приподнялся, скамейки сменились мягкими креслами, даже телевизор, оказывается, тут имелся. Его шнур заканчивался ярким мухомором в белую крапинку.
– А ты думал! – довольно хмыкнула баба Яда, проследив за взглядом внука. – До нас электричество не дотянули, но мы и сами с усами, все новости столичные знаем.
– Баб, это ведь гипноз такой? – Витя не знал, что и подумать.
– Сам ты гипноз, дурень! Говорила я тебе, что с хорошим настроением надо в гости приезжать, а ты не верил.
«Может, воздух тут у них особенный? – размышлял мальчик. – Какие-нибудь испарения с болот, которые вызывают зрительные галлюцинации?» Но вслух своими мыслями делиться не стал. Решил понаблюдать сперва за бабой Ядой.
Днём отправились в Кикиморку. Витя, помнивший давешние наставления, не отставал и по сторонам старался не глазеть, чтобы не сбиться с пути. Правда, на лесной прогалине увидел мощный пень, в центре которого торчал нож. Он только подумал, что уж больно ручка у ножа гладкая, словно из кости выточена, не мешало бы таким лезвием заручиться, как бабушка строго одёрнула:
– Не тронь! Не тобой воткнуто, не тебе и вынимать.
В этот момент к ним подбежал большой серый пёс. Витя осторожно погладил пса по голове – ему давно хотелось завести собаку, но родители не соглашались.
– Привет, Ядвига! – заговорил пёс. – Это что, внучок твой? Красавец, весь в тебя!
Вите сделалось не по себе: он внезапно понял, что это совсем не собака, а самый настоящий волк, к тому же и говорящий – чего совсем быть не могло. Папка «Неопознанные явления» трещала по швам: последние факты никак не желали в неё вмещаться. Во что его мама впутала? И кто она сама, кто баба Яда? Люди такими не бывают!
Волк почесал задней лапой за ухом и задумчиво произнёс:
– Вот уже и дети выросли, внуки оперились, правнуки подрастают. Как время-то летит!
Он перепрыгнул через пень и обернулся старичком.
– Ну, как звать-величать тебя, добрый молодец? – обратился он к Вите.
– Витя, – с запинкой ответил тот.
– О, Виктор Иванович, значит. А меня Степанычем кличут. Вечерком в гости заходите. Я пирог с земляникой испеку.
Дед неспешно отправился прочь, а Витя пустился в расспросы:
– Баб, а это кто? Оборотень? Он настоящий? В смысле он по-настоящему волком становится или нам только кажется, что он волк?
Баба Яда одёрнула:
– Не части, который раз сказываю. Не оборотень, а колдун. А хороший колдун может и волком, и филином обернуться, а может просто глаза отвести, видимость создать. Неужто мать тебе ничего не сказывала?
– Ничего, – пожаловался Витя. – Тут недавно у нас в квартире курица в феникса превратилась, а сказали, что мне это всё приснилось!
– Ладно, вечером разговор у нас будет, тогда и объясню.
Вите пришлось довольствоваться этим. Но ничего, скоро он всё узнает!
Кикиморка располагалась возле болота, затянутого мхом.
– Не вздумай туда ходить, – предупредила внука баба Яда, – а то попадёшь в топь, и поминай как звали.
Она постучала в ближайшую дверь:
– Клюковка, ты дома?
– Дома я, дома, – раздалось из окна.
Дверь скрипнула, на пороге показалась женщина средних лет: худая и угловатая, её нос походил на кончик карандаша, такой же острый и тонкий.
– Здравствуй, Ядвигочка. В гости надумала?
– Вопрос один есть, пошептаться надо бы. А ты, Витенька, ступай погуляй, – велела баба Яда и повернулась к Клюковке: – Васька-то дома? Пусть с моим познакомится.
– Дома. Где ж ей быть? Васька, иди сюда!
Из избы выскочила смешная девчонка лет семи, её кудрявые волосы цвета медной проволоки были заплетены в две косички.
– Иду, иду! – крикнула она. – Уже пришла. Здрасте, – поздоровалась она с Витей. – Меня Васькой зовут.
– Это же мальчишечье имя, – удивился он.
– Это от Василисы сокращённо. А ты Витя? Нам баба Яда про тебя рассказывала. Пойдём, деревню покажу.
Вите, честно, не хотелось никуда идти с такой малявкой – вдруг пацаны местные увидят, засмеют потом. Но Васька всё не унималась, трещала без остановки:
– Хорошо, что ты в гости приехал, а то баба Яда жаловалась, что скучно ей.
Витя пожал плечами: он не понимал, как можно скучать по человеку, которого никогда в жизни не видел? И вообще ему сейчас не до этого! Скоро ему всё объяснят – вот это важно. А пока в голове всплывали самые невероятные предположения, и Васькина трескотня лишь мешала.
– У вас тут народу много? – поинтересовался он.
– Кикимор? Да десять всего.
И девчонка туда же!
– Каких кикимор?! – не скрывая усмешки, воскликнул Витя.
– Как каких? Обыкновенных! – серьёзно ответила Васька. – Это ж деревня кикимор, вон, чёрным по белому написано.
Девочка кивнула на указатель возле дороги.
– Кикимор не бывает. Это выдумки! – разозлился Витя. Они его что, дурачком считают?
– Ага, не бывает, – усмехнулась она, – так же, как и бабок-ёжек, что ли? Ну ты и скажешь!
– А при чём тут бабки-ёжки? – насторожился Витя.
– Ты что?! Баба Яда, по-твоему, кто? А мама твоя? Самые настоящие бабки-ёжки!
– Не ври!
– Больно надо. Сам свою бабушку спроси.
– И спрошу!
В Витиной голове образовалась каша, та самая, которую мальчик не любил. Липкая и противная. И не избавиться.
Некоторое время они молча шли по улице. Наконец Витя не выдержал:
– Неужели всё это правда?!
– Конечно, – тряхнула головой Васька. – А тебе что, никогда ничего не говорили?
– Нет. Если что и было у нас дома странного, родители потом притворялись, что ничего не произошло, мол, мне всё приснилось.
– И тебя любопытство не мучило? Совсем-совсем?
Он пожал плечами. Конечно, мучило! Но если папа и мог проговориться, то мама была как несокрушимая стена – умела хранить секреты и другим
