Дороти прижала ладонь ко рту.

– Кларисса, ты… умопомрачительна! – воскликнула она с изумлением. А потом Дороти бросила на столик три фунта за чай плюс чаевые и исчезла.

Как и я несколько минут спустя. В дверях я отскочила в сторону, чтобы пропустить леди Хелен Эшфорд. Она была супругой лорда Генри Эшфорда, чьему прародителю, Вильяму, пятьсот лет назад король Генрих VIII (да, тот самый, с шестью жёнами) пожаловал дворянство и прекрасный кусочек земли на побережье Корнуолла. Из благодарности. Потому что Вильям Эшфорд предупредил короля о коварном заговоре. Будучи первым лордом Эшфордом, он велел возвести усадьбу Эшфорд-Хаус и деревню Эшфорд-он-Си. Поэтому все речи, концерты и чествования проводились перед этим поместьем.

– Добрый день, леди Эшфорд! – сказала я, склонив голову и так тихо, что она, наверное, не услышала. Тем не менее, она искренне улыбнулась мне и спросила:

– О, ты торопишься, Эми. Что за Ромео ждёт тебя?

Господи, как она узнала о моих планах?! Я хотела уже как можно быстрее бежать дальше, когда Перси, склонив голову и подняв хвост, оказался на моём пути. Мы с Перси неразлучны. Но есть два исключения: школа и Рубиния Редклифф. Кто вообще берёт с собой собаку к собаконенавистнице? Но Перси этого, конечно, не понимал.

– Я ненадолго! – пообещала я, опустившись перед пёсиком на корточки и почесав ему подбородок, что ему очень нравится. Он поднял голову и вытянул шею. Как будто хотел сказать: «Мне хорошо, продолжай».

– Пожелай мне удачи! – тихо прошептала я ему на ухо. – Сам знаешь в чём!

Перси ободряюще гавкнул, а я, глубоко вздохнув, села на свой велосипед.

Глава 2

Прежде чем свернуть на Айви-лейн (так называется улица, на которой живут Дороти и Рубиния Редклифф), я дождалась, пока моё дыхание хоть немного успокоится. Наша деревня расположена на холме, поэтому большинство улиц ведут от причала довольно круто вверх. Ехать по ним на велосипеде не так-то просто. Я быстро поправила майку и отбросила свои светлые волосы за плечи. Пока я рылась в карманах обрезанных джинсов в поисках резинки для волос (Рубиния Редклифф терпеть не могла, когда играющему на пианино волосы падают на лицо), я не только увидела чёрный велосипед Финна, стоящий у изгороди дома Рубинии, но и услышала легко узнаваемый ноктюрн Шопена, опус 9, номер 2.

Финн! Моё сердце совершило прыжок, претендующий на мировой рекорд. Он как раз играл пьесу, с которой собирался выступать завтра на праздновании пятисотлетия. Зачарованно я уселась на изгородь и стала слушать с закрытыми глазами. Бог благословил Финна невероятным талантом, и он много работал, чтобы развить его. Пока его друзья играли в футбол, ходили в кино или просто проводили время вместе, Финн сидел дома за пианино и тренировался, тренировался, тренировался. Его родители невообразимо гордились им, а также тем, что Рубиния Редклифф хотела порекомендовать его в Королевскую академию музыки в Лондоне. Для музыканта это равносильно посвящению в рыцари – я знаю это от бабушки. Годами Финн откладывал каждый цент на обучение в Лондоне. Так рассказывал его отец, раздуваясь от гордости, каждому посетителю своего паба под названием «Отдых контрабандиста». Потому что Финн хотел только одного: играть на пианино и при этом всё время совершенствоваться.

Когда прозвучал последний аккорд, из открытого окна донёсся голос Рубинии:

– Очень хорошо, Финн, ты делаешь успехи!

– Значит, вы сегодня напишете рекомендацию в Королевскую академию музыки?

После вопроса Финна, полного надежды, последовала долгая пауза. Слишком долгая пауза, как мне показалось.

– Нет, Финн, не думаю.

Что? Я распахнула глаза. Она не могла так поступить!

Не скажу, что я была бы счастлива, если бы Финн действительно поступил в консерваторию в Лондоне, но это же его самая большая мечта. Кроме того, я знала, что Рубиния Редклифф уже целый год обещает ему рекомендательное письмо.

– Но… Почему? Я… Я… вас не понимаю, – пробормотал Финн дрожащим голосом.

– Ты действительно невероятно одарён, Финн. Ты амбициозен. Ты делаешь успехи. Ты занимаешься. Но ты действительно думаешь, что этого достаточно? – безжалостно проскрежетала Рубиния. – Посмотри на меня! Мне никто не помогал. Я прошла свой путь сама, и никто не открывал мне дверей в Лондонскую академию. Это был сложный тернистый путь, полный лишений. Нашпигованный разочарованиями, поражениями и грызущими сомнениями в себе. Мне пришлось многим пожертвовать, можешь поверить, такую карьеру, как у меня, не получают в подарок! И весь этот опыт важен для развития музыканта. Артист должен страдать, он должен учиться переносить разочарования, чтобы вырасти и достичь высшей степени искусства. Поэтому тебе пойдёт на пользу, если мы забудем эту историю с Академией. Не будет ли гораздо лучше, если однажды ты сможешь поступить туда без чьей-либо помощи?

Моё сердце болезненно сжалось. Как могла эта ведьма быть такой жестокой к Финну?

– Это нечестно, миссис Редклифф. Я круглосуточно занимаюсь! – вскричал Финн, потеряв самообладание. – Миссис Редклифф, пожалуйста, вы же мне обещали!

Продолжение разговора потонуло в лае собак Дороти. Тявкая и размахивая хвостами, они бесновались на соседском участке и прыгали на изгородь, чтобы поприветствовать почтальона, чей дребезжащий автомобиль дымил на всю улицу. Зажав пальцами нос, Дороти вместе с велосипедом протиснулась мимо машины.

– Милая Эми, твоя бабушка всегда права! – прокричала она сквозь шум мотора. – Мой велосипед стоял у ветеринарной клиники. Этот озорник действительно стащил его у меня.

– Здорово! – Я изо всех сил попыталась улыбнуться. Но как это могло получиться, если меня почти разрывало на части от сочувствия к бедному Финну? Наверное, странно сравнивать такие вещи, но я всё равно невольно вспомнила о шали, которую связала в прошлом году. Я хотела подарить её бабушке на Рождество, потому что она всегда легко мёрзнет. Я очень старалась и купила действительно дорогую мягкую шерсть. Не хочу хвастаться, но шаль выглядела почти, как из магазина. До того дня, когда она выпала из моей сумки в лужу и по ней проехало по меньшей мере пять машин, прежде чем я успела схватить её. Она была совершенно испорчена. Всё пропало! Наверняка Финн сейчас чувствовал себя так же, как я тогда. Дмаю, даже хуже.

Неожиданно я развернулась на каблуках. Где он, собственно? Ещё в доме? Нет, его велосипеда уже не было у стены! Уехал. Как камень весом в тонну, моё сердце плюхнулось