Шрифт:
Закладка:
— Там демон, — шептал Ксандр.
— Здесь он тебя не найдет, — отвечала Элеон.
— Но он всё еще там, в комнате. Я слышу его шаги.
— Он уходит.
Предметы перестали летать, огонь погас, а снег растаял. Красные глаза сомкнулись, мысли куда-то исчезли, осталась лишь тьма и покой.
Вокруг были разбросаны вещи, обожженные стены, окровавленные стеклянные осколки. Элеон лежала, обхватив брата руками, и боялась его отпустить. Боялась, что Ксандр проснется, и ему вновь станет плохо, и он будет кричать, жечь и рушить всё. Что он вновь потеряет контроль над своими силами и причинит себе вред. Но этого не случилось. Брат с сестрой лежали на полу под черными крыльями. И мальчик был спрятан от всех тревог, и демон не мог достать его.
Дом мёртвых родителей IV
— Элеон, Элеон, давай же, просыпайся скорее! — Хаокин выдернул сестру из постели посреди ночи.
Девочка успела только надеть поверх сорочки плащ и побежала за братом. Элеон не понимала, что происходит. В дом кто-то ворвался или что? Грабителей не было слышно, лишь дождь грохотал за окном. А Хаокин уже успел добраться до спальни Ариадны. Элеон проскочила в комнату за братом и тут увидела его с ведром в руках. О нет!.. Хаокин вылил воду на голову Ариадны. Девушка с криком вскочила с кровати.
— Валим! — сказал Хаокин сестре и выпрыгнул из открытого окна.
Огонь замедлил его падение, и Хаокин безболезненно приземлился. Элеон, чтобы не испытать гнев Ариадны, также вылетела на улицу, но не стала пачкать ноги. Ливень был сильнейший — грязь повсюду. Ариадна спустилась и как метеор снесла Хаокина в лужу. А он залился смехом.
Вода намочила крылья Элеон, и девочка приземлилась. Тогда Ариадна принялась и за нее.
— А ты заодно с ним, да? — Она толкнула Элеон.
— Нет же. Ты серьезно думаешь, что, если бы я знала, что он сделает, я бы ему помогла?
— Весна пришла! — закричал Хаокина и развел руки к небу.
А потом в лицо Элеон прилетел ком грязи, что вызвало смешок от Ариадны. Девочка повернулась к брату. Он смеялся во всю. Хаокин снова взял грязь и бросился ею в Ариадну, но девушка увернулась и побежала на него. Парень хотел рвануть, но поскользнулся и упал. Так началась эта битва.
Вообще Элеон относилась к выходкам брата уже спокойней. С каждым днем она узнавала его больше и даже начинала понимать, чего нельзя сказать об отношении Элеоноры с Ариадной. Подружка Хаокина уже бесила.
Утром Элеон спустилась к завтраку. За столом сидела только Ариадна. Девушка послала Хаокина в город за какой-то ерундой пару часов назад. Элеон живо представила, как Ариадна проснулась посреди ночи с мыслью о том, что ей просто необходима новая сумочка, и вот Хаокин после такого ливня бредет в город из-за ее прихоти. И Элеон могла бы списать такое поведение за месть Хаокину, но нет. Во-первых, Ариадне вчерашняя битва понравилась, а, во-вторых, девица поступала так каждый день. Как увидит Хаокина — принеси чай, передвинь мне кровать, сгоняй в ту часть города и достань шелк. И он это делал. А потом Ариадна на кухне пила чай и говорила Элеон, как ужасен Хаокин, как же она его ненавидит и как он плохо к ней относится. При этом Ариадна приводила в пример его положительные поступки, интерпретируя их самым нелогичным образом, и будто в упор не желала замечать его реальные отрицательные стороны.
— Вот знаешь, меня это раздражает. Твоему брату совершенно безразличны чувства окружающих.
Элеон сидела с каменным лицом: «А ты точно говоришь о Хаокине?!»
— Разбудить нас посреди ночи только потому, что ему захотелось побеситься.
«Прямо как ты, когда послала его за очередной безделушкой в город».
— И это под дождем! Он даже не спросил, хотим ли мы этого или нет.
«Что-то не похоже, что ты была против. По-моему, ты за любую драку».
— А потом, нас могло убить молнией. Мы могли заболеть. Нет — ему лишь бы повеселиться. И так всегда. Мне порой кажется, что он делает это нарочно. Нарочно выбешивает меня. То есть, знаешь, он весь такой веселенький, обходительный. А на самом деле только и думает, как бы тебя убить, все наследство себе оставить, а меня бросить. Сбылась его мечта — его родители мертвы.
«Мечта? Ты совсем слепая?»
— Наверняка он их и убил.
«Ты ведь была с ним в момент их смерти».
— А еще, знаешь, он не ест нарочно.
— Как это не ест? — спросила Элеон.
— Так это. Ты не замечала, что он почти не сидит с нами за столом?
«Может, потому что он не дома, а едет в город за очередной твоей шляпой!»
— И когда он отсутствует, я не чувствую, чтобы он ел. Потому что он не ест. А потом у него спрашиваешь: «Обедал ли ты?» А он: «Не помню». Я в него еду каждый раз, считай, пихаю. А он изображает из себя такого дурочка. Мол, не помню, не знаю. Потому что ему нравится видеть, как я бешусь. Только он мог придумать такой бред — не есть, чтобы меня побесить.
«Вообще, это придумала сейчас ты».
— Но, знаешь, что меня больше всего в нем бесит? Эта его мания всё контролировать, управлять людьми. Спросить у нас — да ни за что. Он сначала делает, а потом сообщает. Не женское это дело — думать. Мой отец такой же. Никогда не спрашивал, чего я хочу. Я была лишь хорошим товаром, который нужно выгодно продать. А какая там любовь? О чем вы? Ему не пришло бы в голову спросить меня о моем же женихе. А пока замуж не продана, я — его личная посудомойка. — Элеон загнула один палец. — Личная подносилка чая. — И второй палец. — И слово мне нельзя сказать, и, как бы я ни поступила, всегда я плохая. — И еще два пальца. — Зачем ты это делаешь? — спросила Ариадна
