(4) 2. Руководители сената не считали правильным сохранять глубокий мир и длительный отдых, зная, что вместе с миром в государства входят праздность и распущенность, и одновременно опасаясь гражданских смут. И ведь эти смуты, тяжкие и непрерывные, после прекращения внешних войн возникали по всякому поводу.

3. Лучше превосходить врагов в человеколюбии, чем в мести: благодаря ему, даже если нет ничего другого, все же, несомненно, у людей становятся более сладостными упования на милости от богов. Ambr.

(5) 4. Когда он заметил подходящих с тыла врагов[1219], то окруженный противником со всех сторон оставил надежду повернуть назад, понимая, что все подвергнутся опасности погибнуть самым позорным образом, не совершив никакого благородного деяния, ибо придется сражаться в меньшем числе с превосходящими силами и тяжеловооруженным против легковооруженных. Увидев же какой-то достаточно высокий холм, который находился недалеко от него, он решил занять его. Ambr.

(6) 5. Агриппа Менений, Публий Лукреций и Сервий Навций, удостоенные избрания в военные трибуны, раскрыли некий заговор против государства, организованный рабами[1220]. 6. Намеревались же участники заговора ночью поджечь дома во многих местах одновременно и затем, когда увидят, что все бросились на помощь горящим зданиям, захватить Капитолий и прочие укрепленные места, а завладев городскими укреплениями, — призвать к свободе остальных рабов и вместе с ними, умертвив господ, присвоить себе жен и имущество убитых. 7. Когда же дело стало известным, зачинщики заговора были схвачены и после бичевания распяты на крестах. А каждый из тех, кто донес на них, — было их двое, — получил свободу и по тысяче[1221] денариев из казны. Ambr.

VII. (7) Римский военный трибун очень старался завершить войну за несколько дней, поскольку, мол, дело это, несомненно, легкое и в его силах будет одной битвой подчинить врагов. 2. Но вражеский командующий, зная и военный опыт римлян, и стойкость среди опасностей, решил не вступать с ними в равное и открытое сражение в боевом порядке, а вести войну с помощью каких-нибудь уловок и хитростей и подстерегать, не предоставят ли те сами в отношении себя какую-нибудь выгоду ему. Ambr.

Раненый и чуть было не умерший. Ambr.

VIII. (8) В Риме была суровая зима, и там, где выпало меньше всего снега, он был глубиной не менее семи футов[1222]. И случилось так, что от непогоды погибли и некоторые люди, а также много мелкого рогатого скота и немалая часть прочих домашних животных и вьючного скота, одни — получив обморожения, другие же из-за нехватки привычного корма. 2. А те из плодовых деревьев, которые по природе не могли переносить избыток снега, одни полностью засохли, другие же, чьи завязи были обожжены морозом, стали бесплодными на длительное время. Было повреждено и множество домов, а некоторые даже полностью разрушены, особенно те, что из камня, вследствие оттепели и таяния снега. 3. Мы не имеем сведений в исторических повествованиях касательно этих земель, чтобы подобное несчастье когда-либо случилось раньше или позже вплоть до нашего времени, ведь земли эти лишь немного севернее средней зоны[1223], на параллели, рисуемой над Афоном[1224] через Геллеспонт. А тогда первый и единственный раз состояние атмосферы данной местности отклонилось от обычной температуры. Ambr.

IX. (9) По приказу Сивиллиных оракулов[1225] римляне проводили праздник, называемый на местном языке словом «ложе»[1226]. А к рассмотрению оракулов их побудило начало какой-то заразной болезни, ниспосланной богами и неизлечимой человеческим искусством. 2. Они украсили три ложа, как приказали оракулы, одно — для Аполлона и Латоны, другое — для Геркулеса и Дианы, а третье — для Меркурия и Нептуна[1227]. И в течение семи дней все непрерывно приносили жертвы, от лица общества и от себя лично, каждый жертвуя богам первинки сообразно собственным возможностям, а также устраивая весьма пышные угощения и принимая у себя проживавших там иноземцев. (10) 3. А Пизон[1228], бывший цензор, в своем сочинении «Анналы» добавляет еще и такое: хотя рабы, которых господа раньше держали в оковах, были от них избавлены, и город был переполнен толпой иноземцев, и дома были открыты днем и ночью, и всякий, кто хотел, беспрепятственно входил в них, никто не пожаловался, что пропало какое-нибудь имущество или кто-либо кем-либо был обижен, в то время, как обычно, праздничные дни из-за попоек приносят много дурных и противозаконных деяний. Ambr.

X. (11) Во время осады римлянами вейян[1229], около восхода Собачьей звезды (Сириуса), когда в наибольшей степени пересыхают и водоемы, и все реки, за исключением одного египетского Нила, некое озеро, находящееся от Рима на расстоянии не менее ста двадцати стадиев в горах, именуемых Альбанскими, рядом с которым в древности располагалась метрополия римлян, — это озеро, хотя не было ни дождей, ни снегопадов, ни по какой-нибудь иной причине, видимой людям, получило такой прирост воды от своих источников, что затопило значительную часть территории близ гор и разрушило многие сельские жилища, а в конце концов даже пробило ущелье между горами и разлилось могучей рекой на расположенные ниже равнины. (12) 2. Узнав об этом, римляне в уверенности, что какое-то божество гневается на их государство, сначала постановили умилостивить жертвами богов и младших божеств, которые властвуют над этим краем, и спросили местных гадателей, не могут ли они что-нибудь сказать. Но так как ни озеро не возвращалось к своему прежнему состоянию, ни гадатели не говорили ничего определенного, лишь советовали обратиться к богу, римляне отправили послов к Дельфийскому оракулу[1230]. Ambr.

XI. (13) В это же время некоему вейянину, сведущему благодаря своим предкам в местном гадании, случилось стоять на страже на стене, а один центурион из Рима был его давним знакомым. Этот центурион, оказавшись однажды рядом со стеной и сказав тому человеку обычные приветствия, заметил, что жалеет его по поводу несчастья, которое обрушится на него и других, если город будет захвачен. 2. И тиррен, слышав уже о разливе Альбанского озера и зная древние пророчества о нем, рассмеялся и сказал: «Какое благо заранее знать будущее! Вы же из-за неведения того, что предстоит, терпите бесконечную войну и напрасные труды, рассчитывая разрушить город вейян. А если бы кто-нибудь открыл вам, что этому городу суждено быть взятым лишь тогда, когда озеро возле Альбанской горы, испытав нехватку собственных источников, не будет больше смешиваться с морем, то вы прекратили бы и себя изнурять, и нас беспокоить». 3. Услышав