властью Луция Квинция Цинцинната, которого и ты, конечно, знаешь как наилучшего из патрициев и дважды уже безупречно занимавшего названную должность. 6. Вот что за человек, желая устроить для тебя судебный процесс и предоставить там тебе слово, отправил нас, — меня как начальника конницы вместе с этими вот мужами, — чтобы привести тебя в безопасности для оправданий. Если же ты убежден, что ничего противозаконного не совершал, то иди и защищай свои права перед человеком, любящим свою родину, который не захочет избавиться от тебя ни вследствие всеобщей ненависти, ни под каким-нибудь другим несправедливым предлогом». 7. Но когда Мелий услышал это, то вскочил и громко закричал: «Плебеи, помогите мне, похищаемому власть имущими из-за благосклонности к вам! Ведь не на суд они приглашают меня, но вызывают на смерть!» А когда вокруг возвышения поднялся крик и страшный переполох, Мелий, осознав, что тех, кто намерен схватить его, больше, чем тех, кто спешит на помощь, и, кроме того, недалеко находятся с оружием другие, быстро спрыгнул с возвышения и поспешно бросился бегом через площадь спасаться домой. 8. Но, настигаемый всадниками, он вбегает в мясную лавку и, схватив нож, используемый рубщиками мяса, наносит удар первому приблизившемуся к нему. Затем, когда ворвалась большая толпа, он продолжал защищаться и на короткое время оказал сопротивление, но кем-то у него была отсечена рука, он падает и погибает, изрубленный, подобно дикому зверю.

9. Итак, Мелию, возжелавшему великих дел, которому весьма немного не хватило, чтобы захватить власть над римлянами, выпал на долю столь незавидный и горький конец. А когда тело было вынесено на Форум и оказалось на виду у всех, то были и беготня, и крик, и переполох среди всех находившихся на площади — одни скорбели, другие же негодовали, а третьи порывались напасть на содеявших это. 10. Когда же началось такое волнение, диктатор понял, что всадники осуществили порученное им дело, и спустился из крепости на Форум, сопровождаемый всеми сенаторами и окруженный всадниками, показывавшими обнаженные мечи. Выступив перед народом на собрании, он распустил толпу. Esc.

III. (1) «... имея вокруг себя людей, набранных из всех видов порока, кого он вскармливал, подобно диким зверям, против родины[1212]. Конечно, если бы он послушался меня и показал себя уважающим законы, это дало бы ему величайший вес при защите и было бы немалым доказательством, что он ничего не замышлял против родины. Ныне же, терзаемый совестью, он испытал то, что терпят все возымевшие нечестивые намерения против самых близких себе. Он решил избежать расследования и попытался прогнать явившихся за ним всадников, нанося удары мясницким ножом...» Ambr.

IV. А из плебеев те, кто не участвовал в замыслах по уничтожению государственного строя, возмущались и с гневом воспринимали попытку этого человека, другие же, кто принял участие в заговоре, освобожденные от страха, притворно радовались и восхваляли сенат за принятые меры. И лишь немногие из них, самые порочные, осмеливались в ближайшие дни болтать, что, мол, Мелий устранен власть имущими, и пытались взбунтовать народ. Тайно казнив их, диктатор после прекращения смуты слагает с себя власть.

2. Именно таким образом рассказывали те, чьи сведения о смерти Мелия представляются мне наиболее заслуживающими доверия. Однако пусть будет высказано и мнение, кажущееся мне менее убедительным, которого придерживались Цинций[1213] и Кальпурний[1214], местные историки. Они говорят, что ни Квинция сенат не назначал диктатором, ни Квинций Сервилия — начальником конницы. 3. А именно, когда Минуцием было сделано сообщение, присутствующие в сенате, поверив в истинность сказанного, согласились с предложением одного из старших сенаторов немедленно казнить указанного человека без суда и, соответственно, поручили это дело Сервилию, поскольку тот был молод и на руку смел. 4. Он, говорят, взяв под мышку небольшой меч, пошел к Мелию, когда тот уходил с Форума, и, подойдя, сказал, что хочет переговорить с ним о деле тайном и важном. Когда же Мелий приказал тем, кто находился рядом с ним, немного отойти, Сервилий, как только увидел, что тот остался один, без охраны, сразу обнажил меч и вонзил ему в горло. Совершив это, он бегом бросился к зданию сената, где еще заседали сенаторы, потрясая окровавленным мечом и крича преследователям, что уничтожил тирана по приказу сената. 5. А те, хотя были готовы бить его и бросать в него камни, услышав упоминание сената, отказались от этого и ничего противозаконного против него не совершили. За это, говорят, и было ему дано прозвище «Ала» (Ahala), поскольку он пошел к Мелию, имея меч под мышкой: ведь римляне называют подмышки «ала» (ala).

6. Когда же этот человек тем или иным способом был убит, сенат, собравшись, постановил обратить его имущество в общественную собственность и срыть до основания его дом. Это место еще и в мое время одно было оставлено незастроенным среди многочисленных обступающих зданий, называясь у римлян Эквимелий (Aequimelium) или, как сказали бы мы, «равнина Мелия»: ведь «экон» (aequum) у римлян называется то, что не имеет никакого выступа. Следовательно, некое место, вначале названное «Экон Мелий», позднее, когда слова слились друг с другом в единое произношение, назвали «Эквимелий»[1215]. А Минуцию, предоставившему сведения насчет Мелия, сенат постановил воздвигнуть статую. Esc.; (р. 214,11. 12-18) Ambr.

V. (2) Когда тиррены, фиденяне[1216] и вейяне вели войну с римлянами[1217] и Ларс Толумний, царь тирренов, причинил римлянам страшный урон, один римский военный трибун, Авл Корнелий, по прозвищу Косс, погнал своего коня против Толумния, и, когда оказался рядом, они направляют копья друг против друга. 2. И вот Толумний наносит удар в грудь вражеского коня, который, встав на дыбы, сбрасывает всадника. А Корнелий, вонзив копье сквозь щит и панцирь в бок, опрокидывает Толумния с коня и, когда тот еще поднимался, бьет мечом в пах. 3. Убив его и сняв доспехи, он не только отогнал нападавших на него всадников и пеших воинов, но и поверг в отчаяние и страх тех, кто оказывал сопротивление на обоих флангах. Ambr.

VI. (3) Когда консулами были Авл Корнелий Косс, второй раз, и Тит Квинций[1218], страна пострадала от сильной засухи, испытав нехватку всякой влаги — не только дождевой, но и проточной. И от этого падеж мелкого, вьючного и крупного рогатого скота стал всеобщим, а на людей обрушились многочисленные и разнообразные болезни, особенно же так называемая чесотка, причинявшая коже страшные муки вследствие зуда и свирепствовавшая еще больше из-за нагноений, — мучение из числа тех, которые