экономическими проблемами сельскохозяйственных общин; в Чешире — протестовавшими против тяжелого местного налога, введенного в обмен на продление хартий графства и высказывавшими общие опасениями за его свободы; в Ланкашире — обремененными бесчисленными обидами, ревностью и недовольством, вызванными положением Джона Гонта как главенствующего местного землевладельца. К июню 1393 года восстание достигло огромных масштабов. По оценкам современников, около 20.000 человек собрались на митингах по всему региону. Герцог Ланкастер поспешно вернулся в Англию в конце июня и следующие три месяца провел на севере. Восстание было подавлено с помощью искусной смеси твердости и такта. Многие из более бедных мятежников были подкуплены предложениями службы у герцога в Гаскони. Боевых действий было очень мало. Но этот инцидент выявил линии разлома в английской политике. Герцог Глостер присягнул на верность условиям мира и, как судья Честера он был обязан поддержать своего брата в подавлении вооруженного восстания. Но считалось, что он не проявлял рвения в своих усилиях. Граф Арундел, у которого были свои интересы в регионе и который придерживался взглядов, очень похожих на взгляды Глостера, был настроен еще более двусмысленно. Он разместил большие силы в своем замке Холт, примерно в десяти милях к югу от Честера, и ждал развития событий. Джон Гонт был убежден, что Арундел готовился поддержать мятежников и сделал бы это, если бы представилась благоприятная возможность. Позже он открыто обвинит графа в измене[1115].

После протокола Лелингема прошло семь месяцев, в течение которых был утрачен импульс, достигнутый на конференции. В августе 1393 года собралась комиссия экспертов — коллегия юристов под председательством епископа с каждой стороны. После двух месяцев обсуждений они не смогли прийти к согласию. Юриспруденция — консервативная профессия. После долгого изучения того, как проводились апелляции из Гаскони, когда они в последний раз рассматривались в 1330-х годах, французские юристы заявили, что нет никаких причин, почему бы не придерживаться той же практики сейчас. Поскольку практика 1330-х годов привела к конфискации герцогства и спровоцировала войну, это было неприемлемо для их английских коллег. Возможно, было нереально ожидать, что технические эксперты решат то, что на самом деле было принципиальным вопросом. Встречу четырех королевских дядей, на которой можно было бы вернуться к этому вопросу, пришлось отложить из-за продолжительной болезни короля Франции. Карл VI пришел в себя лишь вскоре после Рождества 1393 года.

Сам Ричард II, лично, оставался приверженцем постоянного мира. Первый из атлантических барбаканов Англии уже находился в процессе эвакуации. Город-крепость Шербур был продан наследнику Карла Злого Наваррского. Войска, находившиеся в крепости, передали ее наваррскому гарнизону и в начале 1394 года отплыли в Англию. Шли вялые переговоры о передаче Бреста Иоанну IV. Поговаривали даже об отказе от Кале, несмотря на непреклонную позицию, которую занимали английские представители по этому вопросу на нескольких дипломатических конференциях. Сообщается, что Джон Гонт заявил, что это место "больше огорчает Англию и приносит ей больше вреда, чем пользы из-за больших расходов на его содержание"[1116].

Настоящим испытанием для английского общественного мнения стало заседание Парламента в Вестминстере 27 января 1394 года. В своем вступительном слове канцлер, архиепископ Арундел, сообщил о ходе переговоров с Францией. Он зачитал перед собравшимися условия Лелингемского мира и сказал своим слушателям, что от них ждут совета, но в случае отклонения предложений правительства придется заплатить. Если они не захотят одобрить мир, то будут обязаны предоставить королю средства для продолжения войны. Собрание, которое слушало эти слова, не было особенно воинственным. Очень немногие из парламентариев были заинтересованы в продолжении войны. Почти все из пятидесяти трех созванных светских пэров в то или иное время сражались под командованием короля или королевских принцев, что было их долгом, но лишь немногих из них можно было назвать профессиональными солдатами. Из семидесяти трех рыцарей широв, заседавших в Палате Общин, тридцать четыре вообще не были опоясанными рыцарями. Менее половины имели какой-либо значительный военный опыт. Из них только четырнадцать, как известно, воевали во Франции, двое — в Кастилии, и только четверо были профессиональными капитанами. Противники мира лишились своего естественного представителя, когда герцог Глостер поставил свою подпись под протоколом в Лелингеме. Поэтому выступать от имени оппозиции выпало графу Арунделу, которого поддерживал герцог Гельдерна, специально прибывший в Англию по этому случаю[1117].

Дебаты начались, как только канцлер закончил речь. Его брат, граф Арундел, начал язвительную атаку на условия, привезенные послами из Лелингема, и на их главного автора, Джона Гонта. По его словам, были "некоторые вопросы, близкие его сердцу, которые он не мог с честью скрыть". Герцог Ланкастер был слишком близок к королю. Ричард II всегда находился в его обществе. Король даже носил шейную цепь Ланкастеров и приказал своим приближенным делать то же самое. Опираясь на поддержку короля, Гонт стал самым властным человеком в Совете и в Парламенте, запугивая коллег и не давая им высказать свое мнение. Арундел критиковал использование налоговых поступлений для поддержки экспедиции Гонта в Кастилию и освобождение его от долгов перед короной. Граф жаловался на пожалование Гонту герцогства Аквитания, которое, по его мнению, лишало короля его законного наследства. Наконец, он обратился к условиям мира. Его критические замечания не зафиксированы в официальном протоколе. Но, по словам обычно хорошо информированного хрониста Вестминстерского аббатства, граф ухватился за вопрос о суверенитете. Если Ричард II принесет оммаж королю Франции, заявил он, даже если это будет касаться только его владений во Франции, Англия станет подчиненным королевством. "Каждый англичанин, имеющий короля Англии своим господином, перейдет под пяту короля Франции и будет вечно находиться под ярмом рабства". Сам Джон Гонт не присутствовал в Палате Лордов, чтобы услышать слова графа Арундела, но его защиту взял на себя сам король. Если он и был близок с Джоном Гонтом, сказал Ричард II, то это вполне естественно для дяди и его племянника. Он сам решил носить шейную цепь Ланкастеров как "символ любви и доверия между ними" после возвращения герцога из Испании. Ричард II отметил, что субсидия на экспедицию Гонта в Кастилию и пожалование Аквитании были ранее одобрены Парламентом в полном составе. Герцог Ланкастер, заявил король, потратил на дела королевства больше собственных денег, чем задолжал казначейству. Что касается соглашения с французами, то все, что сделал Гонт в Лелингеме, было сделано в соответствии с его инструкциями и одобрено Советом, членом которого был сам Арундел. В любом случае, ничто еще не было решено бесповоротно. Лорды, ставшие свидетелями этого необычного обмена мнениями, заявили, что честь Гонта в безопасности. Они заставили графа Арундела отказаться от своих обвинений и принести извинения. Вскоре после этого между двумя аристократами произошла еще одна ссора. На этот раз очередь обвинять своего