– Но пруд-то при чем? – спросила я.

– Сложно предсказать, как поведут себя люди, когда не станет городской воды. Возможно, начнут носить на пруд свое грязное белье и стирать там. Или будут мыться. Велики шансы, что пруд станет рассадником всякой заразы. В наши времена лучше перебдеть, чем недобдеть.

Ну хоть симптомы холеры не стал описывать. Для Питера это прям великий акт сдержанности.

Думаю, завтра я все равно схожу поплавать. Может, Дэн придет. А может, солнце покажется.

12 июля

Ни Дэна. Ни солнца. Ни слова от Джонни или папы.

13 июля

Мэтт перестал бегать. До меня это пять дней доходило. Потом я наконец спросила, и он сказал, что бросил в субботу – отчасти из-за качества воздуха, отчасти чтобы сберечь силы.

День стал намного короче, чем еще неделю назад. Во всяком случае, темнеет сильно раньше. Мама разрешает по вечерам зажигать масляную лампу на веранде. Света от нее не хватает, чтобы читать могли все, поэтому мы с Мэттом подсаживаемся к ней по очереди. Мама раскопала на чердаке мешок старой шерсти и вяжет по ночам, много света ей не требуется.

Пишу при свете фонарика. И да, надо заканчивать. Батарейки не вечные.

14 июля

Сегодня совершила ужасную глупость. Убить меня мало, я жутко расстроена и зла.

Вечером мы все сидели на веранде, как обычно по очереди подсаживаясь к свету, и около девяти мама объявила, что мы истратили достаточно масла и пора расходиться.

Мы уже давно живем от рассвета до заката, но теперь, когда эта ужасная серая пыль закрывает солнце, с определением времени стала совсем беда. Пока еще можно точно различить день, но больше никаких тебе драматических перемен. В шесть утра серо, в шесть вечера так же серо.

Не знаю почему, но мне просто не хотелось идти спать. Может, из-за кошмаров, которые снились пару ночей. Бекки толкает меня в жерло вулкана, и все в таком духе.

Я сказала, что посижу на крылечке перед сном, и поскольку сидение на крылечке не требует ресурсов, то мама не возражала. В общем, я вышла и посидела там немного, с полчасика. В любом случае, достаточно долго, чтобы мама и Мэтт уже ушли к себе.

Только вот, решив зайти в дом, я начисто забыла про Хортона. Днем он гуляет на улице, но нам запрещено выпускать его после захода солнца. Это правило соблюдалось, даже когда было электричество. Ночью Хортон дома.

Сам Хортон, вероятно, не меньше нас запутался – когда день, когда ночь. И едва я открыла дверь, он пулей вылетел наружу.

Я вышла обратно и стала звать его, но он не откликался. Просидела на крыльце еще час, подзывая его и надеясь, что он вернется сам по себе, но его и след простыл.

Поберегу-ка я батарейки в фонарике. Надеюсь, завтра утром, когда я встану, он будет сидеть на ступеньках и жаловаться на то, что его вынудили провести ночь на улице.

15 июля

Хортона нет.

Я по очереди занималась то его поисками, то хворостом. Мама и Мэтт тоже искали, но безуспешно.

Мама говорит, я не виновата, это могло случиться с любым из нас, но я-то знаю, что все из-за меня. Я невнимательная. Всегда попадаю впросак из-за своей невнимательности, но обычно и вред от этого только мне самой.

Что станет с Джонни, если он вернется домой, а Хортона нет?

16 июля

Хортон все еще не вернулся.

Мы с мамой сильно разругались.

– От Джонни уже две недели ни звука, а ты только и думаешь, что о проклятом коте!

– Да нормально все с Джонни! – заорала я прямо ей в лицо. – Джонни ест трижды в день. Ты ведь дождалась, пока он уедет, чтобы посадить нас на голодный паек. Думаешь, я не заметила? Думаешь, я не понимаю, на кого из нас ты делаешь ставку?

Поверить не могу, что я такое сболтнула. Да, мысль мелькала у меня, но я ее даже здесь не записала, настолько она ужасна. Что, если мама действительно считает, что выжить сможет только один из нас? Себя она бы точно не выбрала.

Но смогла бы она сделать выбор между Мэттом, Джонни и мной? Наступит ли такой момент, когда она попросит двоих из нас отдать свои порции третьему?

Штука в том, что, если до этого дойдет, я знаю: Мэтт не примет еду. И мама это тоже знает. И если правда начать об этом размышлять, а я очень стараюсь этого не делать, мне кажется, мама понимает, что я не справлюсь совсем одна, просто потому, что девушка.

Остается Джонни.

Ненавижу так думать. Ненавижу себя за то, что от расстройства из-за Хортона я вывалила все это на маму. Ненавижу свой эгоизм, из-за которого мне даже в голову не приходило, как мама беспокоится по поводу отсутствия вестей от Джонни.

Я вот перестала беспокоиться из-за папиного молчания. Просто представляю себе месяц в другом месте, без мамы. Месяц в Спрингфилде, где чудесным образом ярко светит солнце, работает электричество и я всегда сыта.

17 июля

Три дня прошло, и никто из нас не видел Хортона.

Даже миссис Несбитт подключилась к поискам, поскольку он иногда догуливал до ее дома. Ей показалось, что она заметила его вчера, но она не уверена, и Мэтт считает, надо исходить из того, что все-таки показалось.

– Люди видят то, что им хочется, – сказал он.

Мы с мамой не разговариваем с нашей вчерашней ужасной ссоры, так что за ужином царит веселье. После ужина я выхожу искать Хортона, пока не становится слишком темно, чтобы вообще что-нибудь разглядеть, а тем более серого кота. Потом сажусь на крыльцо и изо всех сил желаю, чтобы он вернулся.

Ко мне на крыльцо вышел Мэтт.

– Хортон может вернуться сегодня, – сказал он. – Но нам лучше начинать привыкать к мысли, что этого вообще не произойдет.

– Думаю, он придет. Мне кажется, он просто пошел искать Джонни. Когда совсем проголодается, вернется. Не будет же его кто-то другой кормить.

Даже в этом унылом мраке я рассмотрела выражение лица Мэтта. Успела привыкнуть к нему за последнее время. У него был вид Как-Мне-Ей-Об-Этом-Сказать.

– Ты ведь знаешь, у нас все неплохо. По сравнению со многими другими людьми, у нас все в порядке.

Вот так он это и делает. Осторожно въезжает в тему. Мягко подводит меня к ней. Описывает, как чудесна наша жизнь, а уж потом всаживает нож.

– Давай выкладывай, – потребовала я.

– Вполне вероятно, что Хортона убили, – произнес Мэтт, – ради мяса.

Я думала, меня вырвет. Почему же мне это в голову не пришло? Возможно, потому, что еще два месяца назад я жила в мире, где питомцы не рассматривались в качестве пищи.

– Слушай, – сказал Мэтт, – мы все выпускали Хортона то и дело. Если кому-то приспичило изловить его чего-то ради, у них была куча возможностей. Ты просто выпустила его ночью. В этом нет твоей вины. И ничьей вины.