— Эх… — развел руками. — Надо же, как быстро я передумал! С вашей же помощью, между прочим! Говорят же, что излишняя религиозность до добра не доводит. Даже подданным своим терпеливо наказывал не носить мне подношений больше, чем их собственный вес, помноженный на два… Аха-ха-ха!

— В Преисподнюю! — вторили первому смельчаку разодетые в черное людишки и взяли меня в круг.

— Хороводы… это я люблю! — цокнул языком. — Празднично очень! И не подумаешь ведь, что совсем скоро ваши мозги окажутся размазанными по земле! Хотя у людишек, насколько я помню, каждую смерть отмечают с песнями и столами, ломящимися от пищи… — задумчиво почесал подбородок. — Всегда считал это странным. Не объясните, почему вам так нравится помирать, прежде чем я окажу вам такую приятную услугу⁈

Но собеседники из них вышли такие себе… Совсем никакие.

— Да направит меня!.. — громко и монотонно принялся изгаляться человечек. Но спустя долю секунды его башка уже была насажена на копье.

— Прощу прощения, не дослушал! — резко притянул к себе древко, вынуждая тело рухнуть под ноги. — Кто следующий? Обещаю, буду слушать внимательнее! Хотя бы из уважения к вам, мудакам, — коротко поклонился старцу, выглядывавшему из-за чужого плеча.

— Ты… тварь! — прошептал он одними губами. Однако я услышал.

— Так если же я тварь… — покрутил копье в руках, перебирая пальцами. — Тогда… кто же такой ты⁈ Подождите, не подсказывайте! — вытянул указательный палец, призывая к молчанию. — Точно! — щелкнул пальцами.

Оттолкнувшись от земли, взмыл в воздух, уже через пару секунд оказавшись за спиной старца, посчитавшего себя достойным чинить препятствия на моем пути.

— Труп, — прошептал ему на ушко, прежде чем всадить кинжал с золотистой рукоятью ему под ребра. Провернул, когда тот истошно завопил.

Вот после этого вся веселуха и началась! Прогремели первые праздничные салюты в виде снопов магии света. Да, мне на них было абсолютно насрать! Искорки приятно щекотали кожу, и я блаженно подставлял лицо лучам света, пока уворачивался от обрушившихся со всех сторон мечей.

— Магия не берет его! — прокричал кто-то.

— Еще бы меня ваша магия брала! — в мгновение ока оказался за спиной оравшего и приобнял его за плечи. — Ты ж мой маленький тугосеря… — свернул ему шею с характерным хрустом. — А всё, знаете, почему? — крикнул так, чтобы в пылу схватки меня услышал каждый. — Потому что я и есть свет! И все, кто пытается противостоять ему, принимают сторону тьмы!

Нет, они и впрямь готовы были поплатиться жизнями за веру в ложных богов, и я с радостью обеспечил им достойный переход на тот свет! Часть из них перерезала друг дружку, не различая в пылу схватки своих и чужих, часть полегла от собственных же заклинаний. Ну честное слово, собственными руками я прибил куда меньше недоносков, нежели они сами себя! Вот тебе и братия, сплоченная в общей вере! Тьфу, аж смотреть тошно…

— Так-то я довольно веротерпимый… — осмотрелся, стоя по центру круга из валяющихся вокруг трупов, оперся на древко копья. — Ровно до той поры, пока меня не заковывают в кандалы и не утверждают изгнать во имя всего не святого. Как говорится, прежде чем кому-либо указывать, начни с себя! Хах!

Тишина. Не считая предсмертных хрипов, раздававшихся с разных концов импровизированного «поля битвы» посреди пустынной улицы.

— Эй, вы там как? — обернулся в сторону, где относительно недавно видел мелькавшие спины остальных злоключенных. — Ну вот… Ни стыда, ни совести у кого-то нет! Думаешь, что самый хитрожопый, что ли⁈

Носитель Гадеса сныкался в неизвестном направлении. Очень похоже на него, так что был не в обиде. Однако носительнице Генны повезло куда меньше. Обхватив деваху за шею, монах, не сдохший за компанию со своей братией фанатиков, пристально уставился на меня. В другой руке зажав какую-то светящуюся херню, похожую на бомбу.

— Один шаг, и я затолкаю ей это в глотку… — процедил он сквозь зубы под аккомпанемент предсмертных хрипов товарищей.

Глава 20

Итак, что же дальше? К собственному удивлению, редко когда я задавался этим вопросом, и сейчас был именно такой момент. На самом деле, мне тоже было не всё равно, что произойдет с носителем Генны. В конце концов, пусть и любил я человеческие гирлянды по деревьям развешивать, нет ничего славного в том, чтобы по моей вине растерзали ни в чем неповинную девку. Более того — девку, оставшуюся на стороне этого мелкого додика.

Ну не любил я тех, кто сперва думает, а затем делает. Ведь пока ты думаешь, драгоценный шанс сделать может быть упущен! Однако об этом легко говорить тому, за кем удача следует по пятам и не оставляет ни на минуту. Таким уж уродился, и меня это вполне устраивает, аха-ха!

— Что ж… — уселся я в позу лотоса, окруженный трупами святош. Шумно вдохнул, выдохнул. — Ты видел, на что способен я, — вперился в монаха пристальным взглядом. — Я понимаю, на что способен ты. И что же будем делать?

— Ты — бездушная тварь, и мне не о чем с тобой разговаривать, — произнес этот хрен, сильнее притискивая к себе девчонку.

— Да тут как посмотреть, — хмыкнул. — Собственно, только душа-то у меня и осталась. А у тебя плюс бренная и грешная оболочка, которую постоянно постами и недотрахами истязаешь. Так кто же из нас прав? Нет, подожди, не отвечай, — покачал указательным пальцем. — Понятное же дело, что я! Это был риторический вопрос. Ответь лучше на то, как ты пришел к такой серой и отвратной жизни? Признайся, тебя же самого время от времени воротит от пути, который ты выбрал! Или, скажешь, на титьки никогда не заглядывался? К деликатесам не принюхивался? Не хотел отмудохать неприятеля ржавыми цепями по морде?.. В мире ведь так много соблазнов! А жизнь у нас одна. Именно эту жизнь ты просираешь так, что и врагу не пожелаешь!

— Зато на том свете благодать мне зачтется, — на одном дыхании проговорил святоша, но на лбу пролегла морщинка. Брови сдвинулись.

Кажись, сумел я всё же задеть его за живое… Продолжаем!

— А если чисто гипотетически предположить, что никакого «того света» не существует⁈ Вот представь, помираешь ты после целой жизни аскета и праведника, а по итогу проваливаешься в темную бездну и всё! Ничего по ту сторону! Ни-хе-ра! Как думаешь, пожалел бы ты в последний момент, что так и не помацал сиську⁈ Не попробовал ананасов в шампанском? Не влупил тому Евпатию, который за глаза тебя говном поливал? Одумайся, приятель! Жизнь дана нам для того, чтобы брать от нее всё! Иначе зачем ваши боги вообще даровали вам ее⁈ Чтобы на протяжении нескольких десятков лет лизали им жопы и надеялись на то, что на полную катушку вместе с ними оторветесь⁈ Какое лицемерие… ц-ц-ц… Тебя как звать вообще?

Монах выдержал небольшую паузу, прежде чем ответить. Зато я мог с уверенностью сказать, что шестеренки в его промытой башке пришли в движение. Еще немного, и мне удалось бы взять его в оборот!

— Григорий.

— Что ж, приятель мой Григорий, а меня…

Представиться не успел. Хотя бы потому, что наш дальнейший диалог превратился бы в монолог после того, как от смачного удара сзади по башке Григорий покачнулся и рухнул на землю, выпуская девку из хватки и роняя светящуюся хреновину.

Позади него во всей своей безумной красе стояла маленькая княжна с окровавленной деревяшкой наперевес.

— Я всё равно буду первой женой, — склонившись над Ксенией, громко произнесла она. — А значит, самой любимой. Так что не залупайся лишний раз. Поняла, нет? Эй, Гордеев! — с улыбкой от уха до уха помахала она мне рукой и помчалась, размахивая деревяшкой и перепрыгивая через трупы. — Ты как⁈ Не поранился, нет? Ну и кучу-малу ты здесь устроил, же-е-есть!.. Зауважала тебя теперь еще сильнее! Хотя… погоди.

Ее голубые зенки прищурились, пристально разглядывая мое лицо. Вернее, лицо моего носителя. Хитрожопая какая… Такая баба и коня в галоп отправит хлопком ладошки, и избу подожжет!

— Ты не Гордеев, — уселась она передо мной на корты. — Хм… Хотя так еще лучше! — в момент вновь расцвела она. — Ты ж его тварь, верно? А обо мне вы говорили? Что он обо мне думает? Ты ведь умеешь читать его мысли? Вот что он обо мне думает, а? Ну скажи, скажи-и-и! — заканючила девка, вцепившись в плечи моего носителя.

— Ну нахер… — прошептал, прежде чем разорвать наш с мальцом симбиоз и отступить на второй план. Пусть сам со своей самкой