Окно было открыто, и занавески колыхал легкий ветерок, но, кроме этого, не было никаких свидетельств того, что Люк Ланкастер когда-либо был в моей комнате.

Я высунула голову из окна и огляделась по сторонам. Крыша имела крутой скат, но это было выполнимо, если кто-то был осторожен. До земли было опасно далеко, но, к счастью, достаточно высоко, чтобы никто не смог увидеть его оттуда.

Мне было интересно, как ему удалось добраться до своей части кампуса, но это должно было остаться загадкой, пока я в следующий раз не увижу его одного.

До тех пор я могла просто наслаждаться воспоминаниями, которые ясно отпечатались в моей голове, о его губах, ремне, его члене и его голове между моих ног.

Этого было достаточно, чтобы продержаться на данный момент.

* * *

Выходные прошли без происшествий. Я больше не видела Люка, а Харлоу, казалось, исчезла вместе со всеми остальными Низшими. Я проводила время в одиночестве столько, сколько могла, или крутилась с Высшими в столовой или во внутреннем дворе.

Виктория была нехарактерно мила со мной, что было облегчением, но в то же время тревожило. У меня возникло ощущение, что она была добра только к тем, кого ей нужно было использовать, или к тем, кто находился в ужасной ситуации. Я подумала, сказал ли ей Норрис, что я умираю, или что-то в этом роде.

Но я сомневалась в этом. Я чувствовала себя фантастически. Испытав оргазм с Люком, я вновь почувствовала прилив сил и решимость продолжать в том же духе.

Неудивительно, что люди становились сексуально зависимыми. Это было восхитительно и помогло мне продержаться до начала занятий в понедельник.

Сестра Бейкер снова была там в понедельник утром, предупредив всех нас, что ожидается безупречная посещаемость, а также то, что мы должны быть в строю и следовать правилам.

Наказания, однако, различались между Высшими и Низшими.

Низшие будут исключены сразу же после любого нарушения, — сказала Бейкер своим строгим голосом. В лекционном зале было около сотни студентов, и они пытались разделить нас: Высшие справа, Низшие слева. Но я сидела с Харлоу сзади, там, где проход расходился в сторону выходов, и там был островок из трех рядов сидений. Мы были единственными вдвоем в этом помещении, что обеспечивало нам больше уединения, чем я ожидала.

— Что за гребаная шутка, — услышала я бормотание девушки позади меня, со стороны Низших. Несколько других девушек вокруг нее ахнули, а я съежилась, ожидая, что ее поймают.

— Ей повезло, что сестра Бейкер продолжала бубнить о правилах и наказаниях.

— Высшие уведомят свою семью, и с них будет взыскан штраф, — сказала она. — Это приведет к неловким визитам домой, и вы знаете, каким наказаниям они подвергнут вас, если вы будете стоить им денег.

Она улыбнулась этому, как будто это была какая-то отличная шутка, но единственными звуками, которые я слышала среди Высших, были стоны и сердитый шепот.

— Почему это так важно? — тихо спросила я Харлоу. — Ты знаешь?

— Только потому, что я Низшая, не значит, что я ничего не знаю, — ответила она себе под нос. — Моя семья из высших слоев общества. Просто мои родители Низшие.

— Я этого о ней не знала.

— Семья будет публично унижена, а твоя неудача будет опубликована в газетах «Новости Верхушек», — продолжила она. — Это будет означать потенциальную потерю деловых контрактов для твоего отца и социальные санкции для твоей матери.

— Они выместят это на тебе.

— Как? — спросила я и повернулась, чтобы посмотреть на нее.

— Заткнись, — прошипел кто-то из Высших через проход. — Из-за тебя у всех нас будут неприятности.

Ее звали Грейс. Она была подругой Виктории, а иногда и помощницей, когда я была не нужна. Я свирепо посмотрел на нее, а она вздернула нос, посмотрела вперед и погладила свои светлые волосы.

Я хотела узнать обо всем побольше, но не могла продолжать спрашивать. Сестра Бейкер могла бы обвинить Харлоу, а я не могла так рисковать.

Мой разум продолжал перерабатывать информацию, как будто я была туристкой в незнакомой стране. Ни одно из этих правил или социальных систем не имело для меня смысла, и мне казалось, что чем больше я пыталась понять, тем гуще становился туман и распространялась тьма.

Обычно он витал по краям моего внутреннего мира, а клочья тумана змеились по центру. Это была чернильно-черная виньетка, которая впитывалась в остальные мои воспоминания, когда я пыталась слишком сильно сосредоточиться на них.

Я была уверена, что это из-за таблеток. Лекарства вызывали у меня сонливость, и я была не в состоянии ухватить простые воспоминания. Но я боялась того, что произойдет, если я перестану их принимать. Могло ли все стать еще хуже?

После речи сестры Бейкер о том, как хорошо вести себя и усердно трудиться, чтобы стать такими женами, какими нам суждено быть, мы отправились на занятия.

Я ожидала какого-то постоянного расписания, поскольку большинство академических курсов отнимали у меня много времени. Однако в Академии Кримсон все было иначе, и я обнаружила, что изо дня в день сталкиваюсь с самым причудливым сочетанием гнетущего патриархального дерьма и устаревших домашних забот.

К пятнице я была готова сойти с ума. Я не могла проводить с Люком, а находясь рядом с Ромом не понимала печали и горя, которые я испытывала всякий раз, когда мы разговаривали, все это немного сводило меня с ума.

— О, слава богу, я могу идти на процедуры, — сказала Виктория после нашего урока фехтования в тот день. Она разговаривала с Грейс, и в ее голосе слышалось отчасти раздражение на меня, а отчасти самодовольное хвастовство, потому что у нее был доступ к тому, чего не было ни у кого другого.

— Эта неделя была ужасной, и, клянусь, я постарела на десять лет, просто имея дело с сумасшествием Уиллоу.

— Я была бы еще более странной, чем она, если бы мне пришлось с этим мириться, — рассмеялась Грейс, и их группа фанаток тоже рассмеялась, как будто она отпустила самую умную шутку на свете.

Грейс никогда не упускала шанса нанести мне удар. Она была похожа на надоедливую чихуахуа, всегда огрызалась и лаяла на меня, но визжала и пряталась за Викторию, как только я что-нибудь говорила.

У меня было тревожное чувство, что она охотится за Александром, и как бы мне ни хотелось бросить его и позволить ей увести его с рук, я не могла отрицать привилегий, которыми обладала как его невеста.

Я оставила их