уставилась на мою руку, затем перевела взгляд на другую.

И тут у меня щелкнуло. Я была пристегнута ремнями, а теперь я свободна.

Робер Ремингтон все это время находился в комнате, но теперь я была свободна.

Неужели он ослабил мои путы?

Я посмотрела вниз и обнаружила, что они все еще застегнуты, нетронутые.

В моей голове царила путаница, и испуганные выражения на лицах Флоры и Роберта не помогли мне успокоиться.

— Что вы со мной сделали? — спросила я, и Флора немедленно переключилась в профессиональный режим.

— Ничего, дорогая, — улыбнулась она и провела рукой по моей руке, чтобы успокоить меня. — Абсолютно ничего.

— Мистер Ремингтон просто подумал, что процедура слишком затянулась для тебя, но ты выглядишь совершенно сногсшибательно. Разве она не выглядит потрясающе?

— Действительно. Александр будет в восторге, — сказал Роберт Ремингтон, но его голос был ровным и бесстрастным. Он выбивал меня из колеи одним своим присутствием, но когда он говорил обо мне, я чувствовала себя так, словно сделала что-то не так.

— Можно посмотреть? — спросила я. — Я хотела бы знать, что дают эти процедуры.

Я выпрямилась и вытолкнула себя из кресла. Я пошатнулась на мгновение, когда тьма снова потянулась, последнее щупальце змеилось, пытаясь затянуть меня внутрь. Но сейчас я была слишком сильна для этого. Я полностью проснулась и осознавала свое окружение, мои ноги прочно стояли на ногах в этом мире.

— На стене висит зеркало, — сказала Флора, тревожно метнув взгляд на Роберта. — Ты хочешь посмотреть сейчас?

Я кивнула и прошла за кресло к маленькому зеркалу, встала перед ним и осмотрела свое лицо.

Сначала я отстранилась, потому что на полминуты не узнала себя. Опять же, я ожидала чего-то другого. Более жесткое лицо с резкими чертами от суровой жизни, крашеные волосы, пирсинг. Я не была похожа на ту Уиллоу, которая была у меня в голове.

Эта Уиллоу была прекрасна. И я не думала, что когда-либо была красивой. Эта Уиллоу действительно была потрясающей, с идеальной кожей, идеальными зубами и красивыми, ясными глазами. Гладкие, ровные черты лица, ни морщин, ни сухих пятен — ничего, что указывало бы на что-либо, кроме жизни в абсолютных привилегиях.

— Я когда-нибудь выглядела усталой? — спросила я, пытаясь найти способ получить информацию, не раскрывая глубокую, бесконечную пустоту внутри меня, дыру там, где должна была быть моя жизнь. — У меня когда-нибудь были розовые волосы?

— Увеличь ей дозу лекарств, — сказал Роберт, прищурившись. — Ей нужно оставаться сосредоточенной до свадьбы. Я собираюсь включить все это в отчет, но ей нужно больше, если она думает, что у нее были розовые волосы.

С этими весомым, мрачным неодобрением он повернулся и вышел из комнаты. Он оставил меня в замешательстве и стыде из-за того, что я сделала что-то не так, но я не знала, что бы это могло быть.

— Мистер Ремингтон просто понимает, что для тебя это очень трудное время, — сказала Флора бодрым голосом, но она не смогла скрыть напряжение в уголках своих глаз. Я увидела, как дернулась кожа на ее левой щеке, когда она сжала зубы в натянутой улыбке.

— Я приведу в порядок твои лекарства, и мы все их разложим. Я могу расфасовать их по суточным дозам, чтобы ты случайно ничего не пропустила.

— Что произойдет, если я это сделаю? — спросила я. — Будет ли это так уж важно, если я откажусь от лекарств все вместе? Я чувствую, что от них меня клонит в сон.

— Нет, — цыкнула Флора. — Вовсе нет. Они не дают тебе уснуть. Ты рискуешь снова впасть в кому, если резко откажешься от них. Доктор Норрис продолжит оценивать информацию, которую мы собираем при каждом лечении, и определит, можно ли снизить дозу. Но ты никогда не должна заниматься этим сама.

— Но это не имеет смысла, — упрямо сказала я. — Как таблетки могут удерживать меня от обратного погружения в тьму?

— Приступы, — ответила она. — Или это может быть связано с черепно-мозговой травмой, вызывающей разновидность нарколепсии. Вот почему ты чувствуешь себя странно, когда видишь мигающие огни или слышишь ритмичные удары. Это погружает тебя в стадию сна, пока ты бодрствуешь, как в коме.

— Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше, — выдохнула я с облегчением. — Мне казалось, что я схожу с ума. Значит, лекарство все же не вызывает затуманивания мозга?

— Нет, — сказала она и нахмурилась. — Я не знаю, почему это продолжается, но это прямой результат травмы головы. Эти процедуры помогут тебе снова связать все воедино. Это, в сочетании с таблетками, которые доктор Норрис и мистер Ремингтон подобрали специально для тебя, подготовит тебя к свадьбе. Не беспокойся об этом.

— Когда свадьба? — спросила я.

— В конце года, когда ты закончишь учёбу, — сказала она. — Ты не помнишь?

— Я думала, колледж — это четыре года, — ответила я, роясь в поисках любой информации о свадьбе. Там ничего не было. Я никогда не хотела выходить замуж. Я думала, что это в некотором роде мое. Я была против замужества, из тех, кто мог бы жить вместе и предлагать вечную любовь и верность, но никогда не проводить церемонию или не подписывать документ о браке.

— Два для женщин, — сказала она. — Если ты не из Низших, как я, то можешь выбрать четырехлетнюю программу, если это полезный предмет. Я выбрала профессию медсестры, так что это было очень полезно.

— Я могу стать медсестрой? — спросила я.

— Что ещё можно сделать, чтобы избежать свадьбы?

— Зачем тебе это? — с недоумением спросила Флора. — Ты выходишь замуж за самого богатого человека в училище и становишься частью самой влиятельной семьи в стране, если не в мире.

— Не знаю, — ответила я, оглядывая углы комнаты, наполовину ожидая увидеть камеры. — Мне нравится учиться, и я была бы не прочь продолжить учебу.

— Это решать твоему мужу, — ответила Флора. — Мы должны закончить с этим, чтобы я могла закончить с Викторией. Я уверена, что вам двоим не терпится начать свои выходные.

Я сразу поняла, что от меня отмахиваются.

У меня не было выбора, поэтому я последовала за ней через дверь, по короткому коридору и в комнату Виктории. Виктория спала, когда Флора выключила купол и подняла его. Когда Виктория открыла глаза и посмотрела на меня, она впервые одарила меня открытой, честной улыбкой и сказала:

— Эй! Ты снова выглядишь как прежде!

— Правда? — спросила я и смущенно дотронулась до своего лица. Кожа была гладкой и более теплой на ощупь, чем обычно. В зеркале я выглядела сногсшибательно, но внутри чувствовала себя все так же. Растерянная, злая и опустошенная, как