Прозоровская смотрит на меня строго и недовольно, но когда понимает, что речь идёт о моём замужестве, сменяет гнев на милость.

— А я уже подумала, что сестрица твоя от вышивания отлынивает, — сухо говорит Аграфена Васильевна. — Как всё обсудите, присоединяйся, Дашенька, к Василисе, она в своей светлице с сенными девушками вышивает.

— Обязательно, — киваю я, делая как можно более смиренный вид.

Нам не нужно, чтобы вдова заподозрила, что Даша и Дар одно и то же лицо!

Ночью, когда Аграфена Васильевна крепко спит, утомлённая утехами со своим молодым мужем, я, Василиса, Никита и подъехавший незадолго до этого Володя собираемся на тайный совет. Нам нужно обсудить, как проникнуть в покои царицы, оставшись при этом незамеченными.

— Со стражей я подружился, за это можете не переживать, — хвастается Никита. — Они уже привыкли, что я частенько к своей полюбовнице бегаю, так что ничего не заподозрят.

— Насчёт тебя не заподозрят, а что насчёт нас? Не думаю, что стражники поверят, что все мы любовники и любовницы твоей зазнобы, — ехидничаю я.

— А им и не нужно в это верить. Я отвлеку стражников, а вы тем временем проберётесь в Кремль, — рассказывает нам свой план Никита. — С собой возьмём складную лесенку, и приставим её к окошечку царицы. На улице хоть и осень, но ещё тепло, так что окно будет открыто. Заберёмся в царские покои, возьмёмся за руки, чтобы по дороге никто не потерялся, откроем шкатулку, и вернёмся домой.

— А если что-то пойдёт не по плану? — боязливо интересуется Алиса. — Если мимо стражников пройти не сможем? Или царица проснётся, и на помощь позовёт?

— Что царица проснётся — не проблема, нам бы только шкатулку открыть, а там нас уже ищи свищи! А насчёт стражи не беспокойтесь — я им вина принесу, они точно на ворота смотреть не станут, пока пьют, — усмехается Никита. — Поверьте, всё пройдёт на ура!

На следующий день Дашенька с Алисой-Василисой вместо вышивания подготавливают для ночной вылазки четыре балаклавы, Никита наведывается в погреба Прозоровской и заимствует оттуда две бутылки отличного вина, чудом уцелевшего после свадьбы, а Володя организует слуг своего «батюшки» подготовить нам лестницу. Нам остаётся лишь дождаться темноты, чтобы вторгнуться в покои царицы.

Когда тонкий серп месяца всходит над домом, а Аграфена Васильевна видит седьмой сон, мы с Никитой, Володей и переодетой в мужской костюм Василисой садимся на коней, и выдвигаемся в сторону Кремля. По дороге нам встречается мчащийся на коне начальник Никиты, опричник Афанасий, но, к счастью, наши лица прикрыты балаклавами, и он нас не узнаёт.

Ой, чёрт, Володя именно в этот момент решает снять балаклаву, чтобы подышать свежим воздухом! Так что верное будет сказать «не узнаёт никого из нас кроме Володи». К счастью, Афанасий сильно чем-то занят, и быстро уносится прочь, иначе бы не преминул поквитаться с женихом Василисы. Хорошо, что нас скоро здесь не будет, и то, что Володя засветился на пути к Кремлю никак не скажется на нашей жизни в XVI веке!

Немного не доезжая до Кремля, мы спешиваемся, привязываем лошадей, а дальше в дело вступают Никита и его дар красноречия.

— Юрий! Святослав! — радостно приветствует он двух не смыкающих глаз стражников. — Как ваше ничего?

— Хорошо, стоим на страже государя нашего, супруги его и сына, — сдержанно отвечают внимательно вглядывающиеся в темноту стражники.

Ух как внимательно смотрят, как бы нас с Володей и Алисой не увидели!

— А я к вам с подарочками, — Никита достаёт из-за спины бутылки с вином. — Думаю, скучно Юрию и Святославу в темноте возле ворот куковать, порадую их гостинцем!

— Вино? Хорошее? — один из стражников тянет руки к бутылке.

— Отличное, — кивает Никита. — Из погребов супружницы взял!

— Супружницы? Так ты женат? — даже в темноте понятно, что второй стражник смотрит на Никиту осуждающе. — А как же зазноба твоя, Мария? Обманываешь бедную девушку?

— Какой обман, любовь у нас была, — Никита понимает, что ляпнул лишнего. — Но сегодня я непременно с ней расстанусь, ты совершенно прав, нехорошо жене изменять!

— То-то же, — второй стражник тоже берёт бутылку. — Смотри, прознаю, что не расстался с Марией, худо тебе будет!

Стражники отворяют ворота, и настаёт время Никите проявить чудеса изворотливости и отвлечь суровых парней, чтобы мы могли проскользнуть в Кремль незамеченными.

— Послушайте, сдаётся мне, кто-то в темноте подкрадывается, — Никита показывает рукой в сторону, противоположную той, где притаились мы с Володей и Алисой.

— Что? Говоришь, кто-то подкрадывается? Ничего не слышу, — один из стражников направляется в сторону, указанную Никитой.

— Точно говорю, есть там кто-то, — продолжает убеждать стражников Никита. — Сами посмотрите!

Второй стражник тоже отходит от ворот, мы с Володей, Алисой с подготовленной слугами Орловых лестницей тихонько проскальзываем в ворота, и оказываемся в Кремле. Вскоре к нам присоединяется Никита, идущий «проститься со своей зазнобой Марией», и вот мы уже вчетвером пробираемся туда, куда указывает нам неверный, но хорошо осведомлённый муж Прозоровской.

Никита показывает нам путь к окошку, за которым со слов его любовницы находится опочивальня царицы, мы приставляем к окну лесенку, поочерёдно поднимаемся, и втягиваем лестницу в комнату, чтобы стражники не заметили ничего подозрительного. Привыкнув к темноте царской опочивальни, мы смутно различаем кровать, на которой сладко спит супруга Ивана Грозного, и зеркало, на столике возле которого лежат какие-то украшения.

Я начинаю шарить рукой по столику, и почти сразу же — о чудо — нащупываю шкатулку.

— Нашла! — радостно шепчу я, подбегаю к окну, и при слабом свете месяца убеждаюсь в том, что шкатулка именно та, которую мы ищем.

— Прекрасный образец работы венецианских мастеров, — шепчет Никита, любуясь нашей находкой. — Ореховое дерево, узоры, позолота…

— Хватит любоваться, пора возвращаться домой, — участвовавший в войне двенадцатого года Володя берёт командование на себя. — Так, берёмся за руки и открываем!

По приказу моего жениха мы сцепляем пальцы, открываем шкатулку, и… Ничего не происходит.

— Чёрт, что с ней не так! — ругается Никита.

— Давайте попробуем ещё раз! — предлагает Алиса.

Я закрываю шкатулку, вновь открываю, и вновь ничего не происходит. Это провал. Это фиаско. По-видимому, ещё не нашёлся волшебник, превративший бы нашу шкатулку в артефакт.

Тем временем царица говорит что-то во сне, переворачивается, и мы испуганно затихаем — вдруг проснулась? Но, к счастью, дальше она лежит без движения, так что мы выдыхаем и начинаем думать, что делать дальше.

— Шкатулку нужно оставить здесь, — безапелляционно заявляет Никита. — Если она в будущем станет артефактом, нужно дождаться, пока она им станет, и тогда повторить нашу вылазку!

— Шкатулку нужно забрать, — назло Никите заявляю я. — Что если