полагается стрелять на 300 саженей, разумеется с подставки. Тех и других всадников насчитывалось в ту пору до 30 сотен. Во время войны собирались ополчения, также преимущественно конные; один выезжал опоясанный саблей, другой шашкой, иные с пистолетом, — смотря по вкусу и достаткам. Этих набирается до ста тысяч.

С таким-то новым неприятелем пришлось иметь дело нашим войскам, и мощный русский дух взял верх над его многочисленными и нестройными толпами. В стране рабства и шпионства, там, где каждый дрожал за свою голову, не могут иметь места сплоченность и доверие, — в чем главная сила русского войска. Сам эмир не доверял своей особы этим войскам. Его гвардия, «кул-батчи», что значит «дети невольников», набиралась куплей детей на невольничьих рынках или от хозяев бухарцев. Все они природные персияне. Равно все высшие должности по управлению и командованию войсками заняты персиянами: своим нет веры.

Война с бухарцами

Июня 15-го 1865 года генерал Черняев взял город Ташкент, а после того эмир бухарский написал Черняеву письмо, в котором требовал, чтобы русские покинули этот город, так как он вместе с Коканом составляет часть его владений. Получивши отказ, эмир напал на владения коканцев и посадил здесь ханом своего тестя Худояра; затем, следуя правилам азиатской политики, он не прямо объявил нам войну, а в ожидании, пока соберется с силами, разрешил своим подданным разбойничать и грабить за чертой своих владений. Он даже притворился, что желает войти с нами в мирное соглашение, и вырядил посольства: одно в Петербург, другое в Ташкент; вскоре приехал сюда и третий посол с просьбой, чтобы и наши офицеры были отправлены для переговоров в Бухару.

Черняев не отказал в этой чести: он отправил чиновника Струве и нескольких офицеров. Встретили их там с почетом, но уже в конце ноября стало известно, что не только все русские подданные с их товарами, но даже и самое посольство задержаны. Три раза уверял владетель Бухары, что послы отпущены, что они уже выехали, — и все три раза лгал. А с наступлением весны в наших владениях открыто появились шайки бухарцев: они грабили киргизов, перехватывали почту, уничтожали на Сырдарье запасы топлива и стреляли с берега в наши пароходы. Это продолжалось до мая, когда были получены сведения, что эмир собрал значительные силы, как конные, так и пешие, с пушками, и что часть их уже переправилась через Сырдарью, следовательно, в тыл нашему отряду, стоявшему тогда в Чиназе. Против 40-тысячной армии бухарцев мы могли выставить не более 4 тыс., остальные 11 тыс. были разбросаны по линии, занимая гарнизонами большие города и крепости; к тому же доблестный вождь туркестанских войск, Черняев, в ту пору был уже отозван: его сменил генерал Романовский. Тем не менее наступление являлось необходимостью. Чиназский отряд, в составе 14 рот пехоты, 5 сотен казаков, 20 орудий и 8 ракетных станков, выступил в степь к урочищу Ирджару, на пароходе везли на 10 дней продовольствие. Другим берегом двигался параллельно главному отряду небольшой отряд Краевского.

Был май 1866 года. Жара стояла страшная, туркестанское солнце прожигало насквозь; но отрядец шел бодро и сделал первый переход в 30 верст, до колодцев Мурза-рабат. До Ирджара оставалось не более 20 верст, когда на рассвете начали показываться конные партии. Казаки их сбили, отряд поднялся с ночлега; в 12 часов уже была выдвинута артиллерия, не прекращавшая огня до конца боя. После небольшого привала впереди всех двинулся капитан Абрамов с 6 ротами и 8 пушками; правее его подполковник Пистелькорс с казаками, ракетными станками и 6 орудиями; сзади, в резерве, 3 стрелковые роты с 4 орудиями под начальством майора Пищемуки; наконец обоз, под особым прикрытием. Тотчас же небольшой русский отряд был окружен толпами конных бухарцев и киргизов. Особенно сильно они наседали на наш обоз, где подполковник Фовицкий должен был в одно время и отбиваться, и продолжать движение, чтобы не отставать от прочих. За 1,5 версты от неприятельской позиции войска были встречены сильным пушечным огнем из окопов. Под свист ядер и дикие победные крики наши колонны, точно ладьи, пробили себе путь через клокочущие волны бухарской конницы, пестревшей значками и разноцветными халатами. Это были не сотни или тысячи, а десятки тысяч всадников, бешено повторявших атаку за атакой. Прошло около часа, пока исход боя ясно обозначился: неприятельская конница перестала давить, и наши колонны перешли в наступление. Колонна Абрамова стройно, точно на учении, двинулась на завалы, а через полчаса они уже были в наших руках. Пистелькорс смело проскакал между завалами, занял впереди позицию. Быстро переходил с позиции на позицию этот храбрый офицер, пока наконец не увидел, как вся грузная неприятельская армия обратилась в бегство. Огромный лагерь был покинут со всем имуществом. Тут в котлах варилась еще пища, дымились кальяны, пыхтели самовары. На другой день — это был праздник Николая Чудотворца — наши добрались и до другого лагеря, где помещалась ставка эмира. Здесь нашли множество ковров, диванов, ханскую кухню и между прочим донесение самаркандского бека с передовой позиции, что русские уже окружены и скоро будут все в плену… Особенно много досталось тогда бухарских палаток. Солдаты рвали их на части и шили себе новые рубахи или же чинили ими старые. После Ирджарского дела часто случалось встречать половину синей рубахи, половину красной или же зеленой с какими-нибудь драконами, не то птицами или причудливыми цветами. Так и щеголяли в них весь поход.

Кроме 10 пушек, т. е. половины всей артиллерии, подобранных по пути бегства, бухарцы покинули большие запасы пороха, патронов и снарядов.

Романовский не пошел вслед за эмиром, к Самарканду, а двинулся вверх по Сырдарье. 17 мая наш отряд приблизился к Ходженту.

Ходжент очень древний город; по преданию, он построен дочерью Адама, славился своей неприступностью, гордился тем, что не признавал власти ни Кокана, ни Бухары и никогда не был в руках неприятеля. Жители Ходжента сохранили воспоминание об одном из своих военачальников, по имени Тимур-Мелик. История его любопытна. Это было давно, тогда еще, когда нахлынули сюда полчища монголов под предводительством могущественного Чингисхана. Берега Сейхуна, нынешней Сырдарьи, также усеянные в ту пору цветущими городами, огласились воплями несчастных жертв, поголовно избиваемых свирепыми кочевниками. Бухара пылала в огне; несчастный царь хоразмийский, о котором было уже упомянуто, бросался то в ту, то в другую сторону своих обширных владений. В это- то время отряд из 5 тыс. конницы Чингиса приблизился к Ходженту. Тимур-Мелик, желая, вероятно, спасти свой город от погрома, удалился с тысячью отборных