Дуэйн отпустил мою руку и присел. Я увидела, как он развязывает шнурки, и сразу поняла, что он задумал. Огляделась, нашла валун и тоже присела, стянув удобные рабочие туфли и носки с математическим рисунком, пристроив все это на камень.

Вода холодная, но это неважно: на этот раз я не собиралась в нее нырять.

Разувшись, мы взялись за руки и вошли в ручей. Весной будет глубже, течение станет быстрее, и я не смогу надеть мою приличную черную юбку-карандаш и не замочить подол.

– Нормально? – спросил Дуэйн с прежней хмурой задумчивостью.

Я кивнула и нагнулась достать из воды синий камушек. Я подняла его, рассмотрела пронизывающие камень белые жилки и ни с того ни с сего сказала:

– Когда мне было десять лет, папа купил мне трехлетнюю подписку на журналNational Geographic.

Взглянув на Дуэйна, я обнаружила, что задумчивая хмурость сменилась задумчивой полуулыбкой.

– Правда?

Я кивнула, отпустив его руку, чтобы зайти в ручей еще глубже.

– По его словам, я просила этот журнал с четырех с половиной лет. Увидела в библиотеке и каждый год просила у Санты, причем не детский выпуск, а полный.

– Почему тебе так захотелосьNational Geographic?

– Я очень любила рассматривать картинки и читать о разных странах и местах, о существовании которых и не подозревала. Я забывала обо всем на свете, представляя, как ныряю с аквалангом на Фиджи, собираю шафран в Греции или работаю вместе с Джейн Гудолл в Африке с шимпанзе. – Я оглянулась, желая увидеть реакцию Дуэйна.

– С шимпанзе? – Его улыбка стала шире.

– Ага. В Африке.

Глаза у него стали еще ярче, почти светились – на такое можно было заглядеться. Мой рассказ ему понравился, и даже очень, однако я удивилась, что Дуэйн не смеется, а слушает с интересом. Я когда-нибудь ловила на себе такой его взгляд?

– Ты до сих пор подписана на этот журнал?

Я покачала головой.

– Нет. Примерно год спустя мама наводила порядок у меня в комнате и увидела, как ей показалось, непристойные картинки. В том номере были фотографии голых мужчин и женщин из изолированных первобытных племен Южной Америки.

– О нет! – Вот теперь в глазах Дуэйна мелькнул огонек. – И что было?

– Сперва она пришла в ярость и заставила меня пойти к преподобному Сеймуру и признаться в том, что я рассматривала.

Дуэйн сморщился, будто готовясь к худшему, но я развеяла его опасения.

– Все кончилось хорошо. Священник терпеливо слушал, пока я, красная как свекла, описывала части тела, которые можно различить на фотографиях, и свое понимание скромности.

Рассмеявшись, Дуэйн сунул руки в карманы. Мне понравилось, как его смех вплелся в симфонию шепчущих струй, шелестящих листьев и птичьих трелей. А смотреть на Дуэйна было одно удовольствие – он стоял в чистом горном ручье, на фоне голубого неба и деревьев-исполинов.

И снова я не хотела, чтобы это мгновение заканчивалось, и старалась запечатлеть в памяти это оживленное, красивое лицо Дуэйна. У меня вырвался вздох счастья – Дуэйн Уинстон был хорошим слушателем.

Кажется, я загляделась на него, забывшись в грезах, потому что, когда Дуэйн снова заговорил, я слегка вздрогнула.

– В итоге преподобный Сеймур отобрал журналы?

Я потрясла головой – в основном чтобы привести в порядок мысли – и уставилась на свои ноги в воде. Ногам было холодно, но это казалось приятным.

– Нет, он вернул журнал моей матери и сказал, что нет ничего дурного в том, чтобы узнавать о мире больше, но будет лучше, если я не стану делать выводы без должного руководства. Он предложил матери обсуждать со мной статьи и отвечать на вопросы, если таковые возникнут.

– Ну, это же хорошо? Или как?

Я подняла глаза и грустно улыбнулась.

– Когда приходили свежие номера, мама запирала их в своем шкафу, где они и лежали, дожидаясь, пока она найдет время пролистать их со мной. Первые несколько месяцев мы садились вместе после ужина, и она толковала события со своей колокольни, даже когда я не спрашивала. Мне нравилось проводить время с мамой, но журналы утратили свою магию, я уже не могла мечтать, разглядывая иллюстрации, и представлять себе невероятные приключения, когда каждая статья анализировалась на предмет недостатков и небогоугодности.

Задумчивость снова затуманила лицо Дуэйна. Все его внимание было направлено на меня, и выдерживать пристальный взгляд было непросто. Он вглядывался в мои глаза, и от его упорного интереса я почувствовала себя беззащитной. Но я не опустила взгляд, глядя на Дуэйна с невеселой улыбкой, и со вздохом пожала плечами.

– Мама, кажется, почувствовала мое разочарование, потому что спустя какое-то время свежие журналы просто копились стопкой у нее в шкафу. В итоге подписку возобновлять не стали.

– Мне очень жаль, – искренне посочувствовал Дуэйн.

Моя улыбка стала шире.

– Не стоит. Я каждый месяц ездила в библиотеку и читала не толькоNational Geographic, но иCondé Nast TravelerиWanderlust.

Заодно я открыла для себя интернет-блоги путешественников и стала горячей поклонницей Неустрашимой Ингер.

– Помню, я всегда тебя там видел в первую субботу месяца.

– Верно, когда приходят новые журналы. – Некоторое время я изучающе смотрела на Дуэйна, немало удивленная такой памятью, и решилась добавить: – Я тоже тебя там помню. Ты еще подменил мне журналы о путешествиях медицинскими, по урологии.

Дуэйн кивнул, задрав бровь и прикусив губу, чтобы не рассмеяться:

– Было дело.

– Вы часто помогали своей маме расставлять книги на полках. Ты, Роско, иногда Клетус.

Взгляд Дуэйна утратил пристальность, словно обратившись внутрь. Слабая улыбка тронула губы, осветив лицо, но тут же сменилась черной меланхолией, будто эти воспоминания причиняли боль. Дуэйн вдруг показался мне уставшим, страшно уставшим, будто много ночей не спал. Не понимаю, как я сразу это не заметила.

Повинуясь порыву, я подошла к нему и обняла, прижавшись щекой к его плечу.

– Прими мои соболезнования. Твоя мама была очень хорошей, ее всем не хватает. Если я чем-то могу помочь, только скажи.

Дуэйн без промедления обнял меня в ответ и плотно прижал к себе. Я ощущала его тепло, желала поделиться собственным и надеялась, что ему со мной хоть немного легче.

– Спасибо, Джессика, – прошептал он мне в волосы, сжимая в объятьях. – Спасибо.

Не знаю, сколько мы так простояли, но я снова отвлеклась, представляя, как здорово было бы получить доступ к объятьям Дуэйна на ежедневной основе, чтобы испытывать умиротворение и одновременно восторг, прикасаясь к нему и тая от его близости.