обезопасить Мидьдред и себя от влияния этого рокового камня. Вы присутствовали при чтении духовного завещания и знаете, что изумруд перешел в полное владение моей жены, с правом распоряжаться им по своему усмотрению. Я уверен, что она никогда не только не наденет его на себя, но даже не пожелает взглянуть на него. Поэтому, я имею полное право думать, что она согласится расстаться с ним.

– И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше, – обрадовался Сюлливан. – Я даже могу оказать вам в этом отношении услугу. Доверьте мне изумруд, я отвезу его в Лондон и постараюсь сбыть его, конечно, как можно выгоднее. Любой из богатых ювелиров с восторгом купит его даже за большую сумму.

– Благодарю вас, дорогой друг, – искренно произнес Спенсер. – В который раз вы уже приходите мне на помощь! Сейчас я пройду к жене и посоветую ей отдать вам изумруд с полномочиями поступить с ним по вашему усмотрению.

Спенсер не ошибся в своих предположениях, думая, что Мильдред с радостью согласится на продажу рокового камня. У неё было связано с ним столько мучительных воспоминаний, что ей тяжело было от одного сознания, что он находится под одной кровлей с ней.

– Я буду очень рада, если вам удастся его продать, – сказала она. – Но из всей полученной за него суммы мы ничего не потратим на себя. Мы итак достаточно богаты. Если ты ничего не имеешь против, мы устроим на эти деньги больницу в Брадфильде.

– Ничего не может быть лучше этой мысли, дорогая моя. И пусть эта больница носит имя твоего отца, в увековечение его памяти. Кроме того, можно устроить еще так, чтобы одно из отделений больницы называлось именем Сюлливана, в память о том, что сделал для нас этот верный друг.

Мильдред живо откликнулась на предложение мужа, и Спенсер сразу же передал Сюлливану решение молодой женщины, не упомянув, однако о том, что они решили учредить стипендию его имени.

На другой день, рано утром ирландец выехал в Лондон, увозя с собой роковой камень.

Тотчас же по приезде в английскую столицу, он начал обход всех известных ювелиров и предположения его сбылись самым точным образом.

Изумруд, несмотря на все ходившие о нем легенды, о которых Сюлливан добросовестно предупредил ювелиров, был продан за сорок тысяч фунтов стерлингов.

– Слава Богу! – произнес Сюлливан, возвращаясь к себе в гостиницу. – Наконец-то я чувствую себя спокойно, расставшись с этим проклятым камнем. – Дай Бог мне никогда его больше не видеть и находиться от него как можно дальше.

В тот же день он послал телеграмму Спенсеру, сообщая об успешном окончании дела.

Получив телеграмму, Спенсер протянул ее жене.

– Много я получал в своей жизни различных известий, – сказал он, – но ни одно из них не доставляло мне столько радости, как это! Я чувствую, что только теперь все наши испытания подошли к концу и с продажей этого рокового камня закончился последний акт в трагедии таинственного изумруда.