Гекзам, – но я в итоге прихожу к тому заключению, что ваш ювелир совсем не так дурно сделал, что убив этого субъекта. Подобные люди только развращают общество.

– А что вы думаете делать с Мартой? Какие меры примете против неё?

– Никаких! После того, что я услышал сейчас от вас, я вполне согласен с вами, что она итак жестоко наказана. Её жизнь и без того разбита навсегда.

– В таком случае я завтра утром сообщу ей, что вы ее прощаете, и она может распоряжаться собой как ей угодно, – сказал Спенсер. – А! Вот и Сюлливан!

Действительно, в комнату вошел оживленный, сияющий ирландец. В руке у него был какой-то небольшой предмет.

– Вот он! – воскликнул он, кладя перед лордом Гекзамом изумруд. – Наконец-то, мне удалось его добыть! Но скольких это стоило трудов! Как трудно было уговорить эту старую обезьяну!

– Какая красота! Какое великолепие! И все-таки, если бы я был на вашем месте, то поспешил бы с его продажей.

Лорд Гекзам не верил своим глазам. Наконец, взяв в руки лежавший перед ним камень, он осмотрел его со всех сторон и убедился, что это был действительно знаменитый изумруд. Глубокая радость наполнила его душу, и он мысленно поклялся себе приложить все усилия к тому, чтобы из-за этого камня не проливалось больше крови.

– Не знаю, как и выразить вам мою благодарность за все, что вы для меня сделали, – сказал он Сюлливану. – Но, если вы не откажетесь приехать к нам со Спенсером, когда он будет наконец иметь возможность заглянуть в замок, вы увидите, как мы умеем ценить преданность и оказанную нам неоценимую услугу.

– Ради Бога, не будем говорить об этом, – добродушно улыбнулся ирландец. – Само собой разумеется, я с глубокой благодарностью принимаю ваше приглашение и так или иначе заставлю Спенсера взять меня с собой. Я его так искренно полюбил за это время, что не хочу и думать о разлуке с ним. Ну, а теперь, когда я вам доложил об успешном исполнении возложенного на меня поручения, извольте сообщить мне о результате вашего свиданья с Мартой, – обернулся он к Спенсеру.

Тот молча протянул ему мелко исписанные листки бумаги. Это была исповедь молодой женщины. Сюлливан быстро пробежал ее от начала до конца. Когда он закончил на лице, его не осталось и следа от прежнего весёлого торжествующего выражения. Глубокая жалость к несчастной женщине охватила его сердце.

– Это ужасно! – почти шёпотом произнес он. – Что вы намерены теперь предпринять?

– Ничего! – ответил лорд Гекзам.

– В таком случае позвольте мне сообщить ей об этом. Сам не знаю почему, но эта женщина, несмотря на все дурное, что она сделала, внушает мне глубокое сожаление. Мне очень хотелось бы помочь ей.

– Вы это сделаете, но только не сегодня, – возразил Спенсер. – Я обещал ей сообщить результат моей беседы с лордом Гекзам завтра утром. Вы отправитесь со мной и поможете мне выполнить эту миссию.

– Знаете, что я вам еще хочу предложить, – нерешительно начал Спенсер, заранее чувствуя, что его предложение не будет иметь успеха. – Вам следовало бы воспользоваться пребыванием в Лондоне и поговорить с ювелирами насчет продажи изумруда.

– Чтобы я продал мой изумруд! Но зачем? – изумился Гекзам.

– Вы говорили мне и могли убедиться сами, что он приносит несчастье.

– Ну, нет, – рассмеялся Гекзам, – даже несмотря на такой веский аргумент я и то не согласен расстаться с ним. Я питаю к нему какую-то особенную привязанность. Тем не менее, я очень благодарен вам за этот совет, он еще раз доказывает мне ваше расположение. Но напрасно вы боитесь. Изумруд не принесет горя ни мне, ни вам, ни Мильдред. Если бы я в этом сомневался хоть одну минуту, я бы тотчас же последовал вашему совету. Итак, я пойду прилягу, а потом и в дорогу. До скорого свиданья!

– Напрасно стараетесь, – сказал Сюлливан, когда лорд Гекзам вышел из комнаты. – Он ни за что не согласится расстаться со своим изумрудом, и не поверит ни в какие чары. Но зато, что касается меня, то я, первым делом поспешил бы отделаться от него, до того мне неприятен, даже один его вид.

– Ну что старина? – весело продолжал он. – Предприятие-то наше кажется приходит к концу, а? Меня это отчасти даже огорчает. Чёрт возьми, как было интересно. Ну, а теперь, в виду того, что мы скоро повидаем Париж, не встряхнуться ли нам немного? Что вы на это скажете?

– Конечно, отправляйтесь, – согласился Спенсер, – но что касается меня, то я предпочту остаться тут. Меня все еще беспокоит этот изумруд. Пока лорд Гекзам будет спать, я покараулю, чтобы к нему никто не вошел.

– Хорошо, а я в таком случае пойду пройдусь. За обедом увидимся?

– Если не опоздаете. Из-за отъезда лорда Гекзама, мы будем обедать раньше.

– Великолепно! – весело произнес Сюлливан, направляясь к двери.

Несколько часов спустя лорда Гекзама, который садился на поезд в Калэ провожали на вокзале оба друга.

Искупление

– Теперь летим к Марте! – сказал Сюлливан, отодвигая от себя пустую чашку и проглатывая последний кусок булки, – а после уже поедим как следует. Я не успокоюсь до тех пор, пока не побываю у неё.

– Я готов, – согласился Спенсер, – интересно знать в каком настроении мы ее застанем.

– Я нисколько не буду удивлен, если мы ее совсем не застанем.

– То есть как?

– Очень просто. Она уже наверно улизнула.

– Но она дала слово, что будет ждать моего ответа.

– Увидим! – произнес Сюлливан. – Принимая во внимание, что она ненавидела вас и боялась лорда Гекзама, трудно предположить, что она надеялась на ваше милосердие, после всего, что вы от неё узнали. Нет, милый друг, поверьте мне, если вы хотели застать птичку в клетке, надо было сделать это еще вчера.

– А я все-таки остаюсь при своем мнении, – упрямо произнес Спенсер. – Вы не узнете теперь Марту. Это другая женщина. В ней не осталось ничего от прежней злобной, уверенной в себе интриганки, это жалкое, слабое существо, на которое грешно поднять руку.

– Здорово она, однако, я вижу, разыграла свою роль, – недоверчиво произнес Сюлливан. – Все это маловероятно.

В течение всего пути до дома, где жила Марта, они не сказали друг другу больше ни слова. Наконец, они добрались до места назначения и на вопрос Спенсера о молодой женщине, жена сторожа ответила, что ее нет дома.

Сюлливан едва удержался, чтобы не воскликнуть;

– Я вам говорил!

Но увидев, как неприятно поражен его друг, он не решался ничего добавить и молча слушал его разговор с женой сторожа. Та на заданные ей Спенсером вопросы ответила, что Марта вышла из дому еще накануне около полудня и с тех пор не возвращалась.

– Надо будет повидать её хозяйку, – сказал Спенсер.

– Это только даром терять время, – возразил Сюлливан. – Поверьте мне, жена сторожа знает немногим меньше хозяйки.

– Но может быть, она ей все-таки что-нибудь говорила. Вполне естественно, что хозяйка в некоторой степени находится в курсе дел своей жилицы.

– Как хотите, – согласился Сюлливан, – идите, я подожду вас здесь.

Спенсер быстро взбежал по лестнице и позвонил у входной двери. Ему открыла сама хозяйка.

При виде англичанина лицо её просияло, и она сразу, забросала его вопросами. Не знает ли он, что стало с его соотечественницей. Где она находится? Куда пропала? Почему ее до сих пор нет?

Бедная женщина была так взволнована. Не случилось ли с ней какого-нибудь несчастья? Может быть, она потеряла мужа и ребенка, или вообще близкого человека?..

Спенсер прервал всю эту болтовню, в свою очередь спросив хозяйку, не знает ли она, не оставила ли ее жилица какого-нибудь письма?

Ответ был отрицательный и убедившись, что он и здесь ничего не узнает, Спенсер, наскоро простившись с хозяйкой, спустился вниз.

– Ну что? – спросил Сюлливан.

– Она уехала, это ясно. Но куда?

– Как