– Что там? – спросил Мика.

– Пост.

Пост стоял прямо на главной дороге: там, где начиналось нужное ответвление влево. Темные громады машин перекрывали левую полосу, а правая, по которой ехала «Застава», оставалась свободной. Жандармы, возможно, ждали кого-то с другой стороны, но, услышав звук мотора, начали оборачиваться.

– Маки, тормози, развернемся!

Но Марко вдавил педаль газа, и Алиса только услышала, как он зло и упрямо бормочет те же слова, которые шептал сегодня у Храма. Проводки закачались. Мужчина в форме шагнул к разделительной полосе. Вскинул короткоствольный автомат.

– Пригнитесь! – рявкнула Алиса и сама сползла по сиденью вниз.

«Застава» закашляла как матерый курильщик с хроническим бронхитом. Возмущенно затарахтел мотор. С улицы раздались короткие гавкающие выкрики, а потом дуэтом с мотором застрекотала автоматная очередь.

– В асфальт! – рыкнул Марко. – В машину садятся!

– Гони быстрее! – подал голос Мика, но в ответ Марко только снова выругался.

У югославской старушки не было ни единого шанса оторваться от жандармских машин. Справа потянулся парк, но выпрыгивать на ходу и пытаться скрыться впятером, с одной старухой и одной пьяной девчонкой, значило бы дернуть судьбу за усы и получить за это расправу.

– По боковым уйдем? – спросила Алиса с пола. – Мы маленькие.

– Все равно проедут, – отозвался Марко и снова завел свое «господе Исусе Христе, сине божийи».

Сейчас им действительно пригодилось бы чудо.

Марко гнал по прямой. Возможно, в нем говорило вековое балканское упрямство, которое подталкивало людей идти и красить садовые скамейки под бомбежкой, чтобы потом пить на них кофе. Возможно, он ехал потому, что это было единственное, что вообще оставалось делать. Ехать – и еще молиться. Алиса знала, как это случается. Ее коллеги ударялись в религию на втором году работы и теряли веру в высшие силы к третьему, но за это время суеверие прорастало в них как бурьян на обочине заброшенной деревни, который упорно лезет из земли, сколько ни выкорчевывай. Неважно, кому молились: богу или случаю. Важно, чтобы было хоть что-то, за что можно зацепиться, когда сидишь в дребезжащей развалюшке и знаешь, что ее вот-вот догонит военный джип. Или пьешь невкусное мутное пиво в гостинице для прессы и слышишь сирену. Или в чаду от снарядов вертишь головой и надеешься, что увидишь того, ради кого стоишь на месте и не бежишь из дымного ада, и, желательно, живым.

Дорогу застило. Перед лобовым стеклом все затянуло и размазало едким дымом. Глаза заслезились. За спинами автомобильный гудок смешивался с воем воздушной тревоги. Сердце колотилось в ушах. Алиса вжалась в сиденье и вслепую зашарила руками вокруг себя. Ей что-то кричали, но ничего не было слышно из-за стука в ушах, который гулко отзывался во всей черепной коробке. Дым вползал в разбитое окно, царапал легкие, выедал глаза. Алиса никак не могла найти того, кого искала. Хотела позвать по имени, но вдохнула и сложилась пополам в кашле. Ни позвать, ни вдохнуть, ни даже посмотреть вокруг не получалось.

Ее шатнуло от взрывной волны, но снаряд разорвался где-то далеко. Стало тяжело и жарко. Чем-то придавило сверху. Алиса хотела обхватить его руками, но руки резко уперлись во что-то твердое и от запястий до локтей прострелило болью. Потом сзади кто-то схватил ее за плечи и затряс. Чей-то голос звал, ругался. Она вслепую нашарила руку на своем плече и сжала ладонь.

– Не ходи за мной, – повторяла она как заведенная. – Не ходи, не ходи, не ходи.

– Русская, бре!

Стук в ушах оборвался. Наступила ватная тишина. Склеившиеся легкие вдруг раскрылись и впустили целый глоток вкусного теплого воздуха, пропитанного липовым цветом с примесью вонючего бензина. Алиса хрипела и тяжело дышала.

– Из машины, сказал! – крикнул Марко и снова толкнул ее в плечо.

Сзади ее держал Мика. Это его ладонь у нее на плече. Пальцы разжались, и Алиса отдернула руку.

«Это не он».

– Что? – спросил Мика.

– Что? – отозвалась она.

– Не кто?

«Не ты».

– Из машины, бре! – взревел Марко.

От громкого окрика Алиса инстинктивно рванула ручку двери и вывалилась наружу. Колени дрогнули, и пришлось коснуться ладонью шершавого асфальта для баланса. Она кинула быстрый взгляд за машину, но, насколько было видно, дорога за ними оставалась пустой. Выяснять, что случилось и куда делась погоня, не было времени. Время было только бежать.

Рванули в боковую улочку. Марко подхватил на плечо Ивану, которая не могла бежать босиком. Она до побелевших костяшек держалась за его плечи и мотала головой. Прическа растрепалась, и сейчас Ивана была похожа на любую из вчерашних школьниц, которые в три часа ночи вываливаются из клубов-дебаркадеров на Саве и держат друг другу волосы, пока подруг тошнит в траву или на тротуар. Госпожа Мария, на удивление, бежала сама, по-спортивному работала локтями и держала спину. Алиса догоняла. Колени жаловались, уши все еще как ватой заложило, в глазах мельтешила несуществующая мошка. Одну ногу перед другой, повторяла она. Одну ногу перед другой.

С улочки они сразу же перебежали к парковой полосе и ушли в гущу деревьев, инстинктивно держась подальше от жилых домов. Пробежали мимо осиротевшей детской площадки с цепочечными качелями и подкидными досками. Мимо открытой спортплощадки, огороженной оранжевой строительной лентой. Дальше полоса деревьев кончалась. Уже было видно было широкое серое плато и амфитеатр, возвышавшийся над круглым фонтаном, который даже сейчас почему-то работал.

На сиденьях сидели люди в военном.

Марко разглядел их первым. Встал и вскинул руку в воздух. Вся группа остановилась. Госпожа Мария с достоинством оперлась о руку Мики и мерно, хоть и глубоко дышала. Марко спустил Ивану на землю и прижал лицом к плечу, чтобы заглушить возмущенное взвизгивание.

Ветром доносило неразборчивые мужские голоса и всплески смеха.

– Патруль? – шепотом спросил Марко.

Алиса всмотрелась. Было видно, что группа о чем-то оживленно спорит. Двое повздорили из-за оружия: кажется, один не досмотрел и взял чужой автомат, и вот уже в воздухе заплясали слова и руки, угадывались сочные балканские ругательства, а вот мужчины уже обнимались и похлопывали друг друга по плечам. Кто-то достал пачку сигарет, и у него немедленно начали стрелять, по рукам пошла зажигалка, потянулся дымок от длинных ленивых затяжек.

– Не разобрать. Расслабленные какие-то. А что это вообще?

– Особняк чей-то, кажись.

– Резиденция, – подала голос госпожа Мария, и вся группа, кроме Иваны, повернулась к ней. – Резиденция, дети. Мы с Йоцей ведем вас в гости, где вести себя нужно очень прилично.

– Это музей, – тихо сказал незнакомый голос за спиной.

Все пятеро обернулись.

Метрах в пяти от них стоял парнишка едва ли старше Мики. Высокий, широкий