– Нет, – повторяю я. – Просто разворачивайтесь.

Он закатывает глаза.

– Придется еще доплатить, леди.

– Хорошо, – автоматически отвечаю я. На этот раз у меня есть наличные, чтобы расплатиться, так что я не волнуюсь.

Таксист разворачивается и уезжает, а я не могу удержаться и оглядываюсь на здание, в котором скрылся Рэнсом.

Какого черта ты это сделала, Уиллоу? Чего ты пыталась добиться?

Я знаю, вот так следить за Рэнсомом было крайне рискованно, но я почувствовала, что мне нужно знать, куда деваются эти парни, когда не следят за мной. Так они кажутся более похожими на людей, реальных и человечных, а не на каких-то неприкасаемых богов, демонов или еще кого-то.

Когда мы отъезжаем, у меня звонит телефон, и я подпрыгиваю так сильно, что таксист оборачивается на меня с беспокойством. Подняв руку и отмахнувшись от него, я достаю телефон, почти ожидая, что это Рэнсом, который скажет мне, что я облажалась, последовав за ним.

Но это не так. Это мама.

Черт.

Я провожу пальцем по экрану, а затем подношу телефон к уху.

– Да?

– Уиллоу, детка, это я.

– Мам, сейчас неподходящее время.

– Сейчас отличное время. – Ее язык слегка заплетается. – Я так давно не получала от тебя вестей, детка. Почему ты мне не звонишь?

Я прищуриваюсь, и сердце замирает, когда я понимаю, что происходит. Когда я в последний раз разговаривала с приемной матерью, у нее был хороший день. Сегодня она явно не в себе.

У меня сжимается грудь, и я сдерживаю вздох. Я уже много раз сталкивалась с ней в подобном состоянии, и это ни разу не было весело.

– Мам, что ты наделала? – спрашиваю я.

– Ничего. Почему ты всегда такая… – она замолкает, не закончив фразу.

– Мам?

– Ш-ш-ш, – говорит она. – У меня компания. Ты что… – Она хихикает, и я слышу низкий голос на заднем плане. Я не могу разобрать, что он говорит, но это определенно мужчина.

Проклятье.

Она под кайфом, а в ее доме все еще торчит клиент. С ней может случиться все, что угодно. Я сто раз говорила ей, что нельзя употреблять, когда в доме незнакомые мужчины, но она все равно делает это, пытаясь справиться со своим плохим внутренним самочувствием, а оно у нее бывает частенько. От беспокойства у меня скручивает живот. Я воображаю себе самые худшие сценарии того, что может с ней произойти, если этот мужик решит воспользоваться ситуацией. Он может изнасиловать ее, ограбить… убить.

– Мам, мне нужно, чтобы ты сказала мужчине, который сейчас с тобой, чтобы он уходил, хорошо? Просто скажи ему, чтобы он уходил.

– С тобой не весело, Уиллоу, ты это знаешь? – невнятно бормочет она. – Я отлично провожу время.

Последнее слово она произносит, растягивая слова, и снова хихикает. Я не слышу, что говорит парень, но он там и продолжает болтать, и меня от этого тошнит.

– Нет, это не так, – бормочу я. – Я скоро буду.

Связь обрывается, и я засовываю телефон обратно в карман, сообщая таксисту ее адрес. Он закатывает глаза из-за того, что ему снова приходится менять направление, но я не обращаю на него внимания, уставившись в окно, в то время как ноги взволнованно постукивают по полу такси. Честно говоря, даже не могу сказать, что чувствуется хуже: тот факт, что моя мать снова принимает наркотики, или то, что я спешу ей на помощь. Опять.

Такси добирается до ее дома примерно за пятнадцать минут, и как только я расплачиваюсь и выхожу из машины, водитель уносится прочь, явно не желая больше иметь со мной дело. Я делаю глубокий вдох и расправляю плечи, после чего направляюсь к дому и захожу внутрь.

Мама и невысокий мужчина средних лет сидят на диване. Она явно под чем-то, ее голова слегка покачивается из стороны в сторону, глаза закрыты. Кажется, она едва осознает, что происходит. Ее халат наполовину распахнут.

Сегодняшний клиент положил одну руку ей на грудь, щупает ее, а другую – между ног. Он выглядит так, будто наслаждается жизнью, и это пробуждает во мне защитный инстинкт.

– Отвали от нее, – огрызаюсь я. – И убирайся отсюда к чертовой матери.

Он смотрит на меня, оглядывая с головы до ног, и я вижу в его глазах явное пренебрежение. Я знаю, что он видит. Тощую девчонку, у которой за спиной ничего и никого. Он думает, что может игнорировать меня и делать все, что ему заблагорассудится. Скорее всего, он из тех мужчин, которые всегда так поступали с женщинами в своей жизни.

– С хрена ли? Ты кто вообще такая, а? – Он усмехается. – Ее мамаша? Ей это нравится, видишь?

Мама только хихикает, заваливаясь набок так, что чуть не падает на диванные подушки.

– Она сейчас не знает, что ей нравится, – выпаливаю я. – И я уверена, ты уже получил то, за что заплатил. Может, она не в себе, чтобы понимать это, но я все прекрасно вижу. Поэтому я бы посоветовала тебе свалить, пока я не вызвала полицию.

Он хмурится, убирая руку с ее промежности.

– А ее тоже арестуют.

Я пожимаю плечами, не сдвигаясь ни на дюйм со своего места в гостиной.

– А мне насрать.

Это лишь наполовину блеф, и, возможно, он догадывается, насколько я близка к осуществлению своей угрозы, поскольку издает недовольный звук и поднимается с дивана.

– Тупая дрянь, – бормочет он себе под нос. – Вот почему всем вам, сучкам, лучше на спине лежать. Или на коленях стоять. Без всякого тявканья.

Он проходит мимо меня к двери, по пути задевая плечом, и мой пульс учащается. Я сжимаю руки в кулаки. У меня в сумке все еще лежит тот нож, но если он решит наброситься на меня, я не уверена, что это мне поможет.

Просто уходи. Пожалуйста, просто убирайся отсюда к чертовой матери.

Я, точно ястреб, наблюдаю, как мужчина направляется к двери, и когда он останавливается, взявшись за ручку, я снова напрягаюсь. Затем он рывком открывает дверь и выходит наружу, захлопывая ее за собой.

Я облегченно выдыхаю, тело все еще трясется от накопившегося адреналина. Затем я подхожу к маме, растянувшейся на диване. Теперь она что-то бормочет себе под нос, ее глаза прикрыты. Я кладу руки ей на плечи.

– Мам. – Когда она не реагирует, я зову ее по имени. – Мисти. Ты в порядке?

– А? – Она мутно моргает, и я вижу, что ей требуется некоторое время, чтобы сфокусировать взгляд на моем лице. – Уиллоу. Что ты