проклятом мозгоправе не заснуть, а то устроит ещё сеанс гипноза – Фостер наслышан об этих штуках. После таких фокусов сам поверишь, что родной отец творил с тобой всякие мерзости или что инопланетяне похищали.

– А мне кофе не предложите? – спросил Фостер.

– Охотно.

Доктор, кряхтя, поднялся, подошел к маленькому столику, налил из фляги в крышечку горячий напиток. Пах кофе отменно. Дорогой, хороший напиток здесь – редкость, не те растворимые помои из пайка, от которых уже тошнит.

– Сахар, сливки? – предложил доктор.

Фостер покачал головой.

– Портить такой напиток? Просто кощунство.

Приняв крышечку с кофе, Фостер с удовольствием вдохнул аромат, сделал глоток. Док тяжело сел в кресло и крепкий брезент затрещал под его необъятным задом. Неодобрительный взгляд Фостера не укрылся от психолога.

– Не нравится, когда люди в плохой физической форме, лейтенант? Профдеформация или убеждения?

Фостер пожал плечами.

– Мне нет дела до тех, кто не в моем подчинении.

– Но всё же вам неприятно, я это заметил. Какова причина?

– Эффективность. Слабые и нетренированные люди плохо выживают. Я считаю нерациональным сознательно обрекать себя на смерть при любом форс-мажоре. А они случаются часто, и именно в мирной жизни люди меньше всего к ним готовы.

– Поэтому вы и пошли в армию? Чтобы быть всегда готовым?

– Я поступил в Вест-Поинт, потому что этого мой отец хотел, – ответил Фостер. – С детства меня к этому готовил. Я не мог просто выбросить годы тренировок и всё, что он мне дал, выбрав профессию какого-нибудь учителя или доктора.

– Забавно, что вы назвали именно эти профессии, – Чарльстон пролистал бумаги из своей папки. – Ваша мать – учительница, сестра – известный вирусолог, недавно получила премию за открытие вакцины от вируса «SEF-33». Вы считаете, их выбор – хуже вашего?

– Нет, не считаю, – с раздражением ответил Фостер. Ему не нравилось, куда клонит док.

– Но так считал ваш отец? Полковник Рональд Фостер, славное имя в военной истории нашей страны. Настоящий патриот. Как и ваш дед, и более далекий предок, участник гражданской войны. В семье Фостеров сложилась давняя военная традиция, преемственность поколений. Был ли у вас выбор, была ли возможность избрать другой путь, как вы считаете?

– Меня всё устраивает, – Фостер со стуком опустил на столик опустевший колпачок термоса.

Доктор неприятно улыбнулся. Умеют эти мозгоправы залезть в душу, докопаться до самого болезненного. Живо вспомнилось, как отец злился, когда Рей, ещё мальчишкой говорил что-то вроде: «я буду пекарем!», «хочу быть продавцом мороженого!», а в двенадцать лет ляпнул, что станет знаменитым музыкантом. «У настоящего мужчины может быть только одно занятие – это война. Всё остальное – для слабаков и хлюпиков!». Так всегда говорил Фостер старший. Говорил так часто, что Рей сам в это поверил.

– Вы курите? – спросил доктор, доставая сигару.

– Нет. И вы при мне не будете.

– Ну конечно, – улыбнулся док и поднес к носу сигару, вдохнул запах. – Думаю, про алкоголь и иные вещества и спрашивать не стоит.

– Я могу выпить пару стаканов виски по выходным или бутылку пива в жаркий день, как все. – Отозвался Фостер. – От этого не будет вреда. А зачем травить свое тело и разум всякой дрянью, я не понимаю.

– Вот, – Док указал на Фостера кончиком сигары. – Об этом я и говорю. Контроль во всем. В желаниях, в чувствах, в каждом вашему выборе. Вам кажется, что вы держите жизнь в своих руках. У вас нет вредных привычек, вы в прекрасной физической форме, нет зависимостей и привязанностей. Вся ваша жизнь подчинена алгоритму и рациональности. Просто идеальный солдат. И вам кажется, что это – ваш собственный выбор. Взвешенное решение, разумное. Оно убережет вас от нежелательных проблем. Только скажите, маленький Рей Фостер, мальчик шести лет, если бы увидел вас сейчас, что он подумал? Пожелал бы для себя такого будущего? Остался бы доволен?

– Что за идиотский вопрос? – оскалился Фостер. – Предлагаете в жизни ориентироваться на свои глупые детские фантазии?

– А вы считаете детей глупыми? Потому что они говорят, что думают? Спрашивают, когда им что-то интересно. Не стесняются незнания и не боятся исследовать мир, могут легко переменить взгляды, если получат новые знания. Едят и пьют то, что им нравится. Общаются с теми, кто им приятен. Не стесняются выражать чувства, в особенности любовь. Вы считаете, это глупо?

– Взрослого, который ведет себя так, не ждет ничего хорошего, – заключил Фостер. – Детям позволено быть беспечными. Они не несут ответственности даже за самих себя.

– Поэтому у них нет иллюзии контроля, – покачал головой доктор. – На взрослых сваливается слишком много ответственности за себя и за других. И тогда им кажется, что можно принимать правильные решения, которые помогут избежать неприятностей и приведут исключительно к ожидаемому результату. Но это – просто иллюзия. Мы не можем знать, что случится с нами в следующую секунду. И если нас с вами, лейтенант Фостер, сейчас придавит гигантским метеоритом или накроет взрывом вражеской бомбы, то шансы на спасение будут одинаковыми, не смотря на очевидную разницу в физической подготовке.

– А если завяжется перестрелка с противником, расклад будет совсем другим, – фыркнул Фостер. – Кто из нас скорее уйдет от погони и выберется из горящего здания? А эти ситуации куда вероятнее, чем падение метеорита.

– Возможно, но вы забываете