Шрифт:
Закладка:
Дальнейшие события Фостер отразил в рапорте так:
«….сержант Моралес и рядовой Джонсон, уничтожив противника с тыла, перешли в наступление, ведя непрерывный огонь из всего имеющегося стрелкового оружия. Используя тактическое преимущество и навыки, приобретенные во время специальной боевой подготовки, в считанные секунды уничтожили живую силу и технику противника в количестве двадцать три человека и два транспортных средства…»
– Что, прям в считанные секунды? – не поверил Льюис, читая рапорт.
– Я успел досчитать до трёх.
Наблюдая из укрытия, Фостер едва различал молниеносные движения киборгов – похоже, головные чипы перехватили контроль, потому что человек не может соображать и действовать так быстро. Дождь из гильз барабанил по раскаленному асфальту: Моралес садила с двух рук из встроенных пулеметов, как ковбой в вестерне. Джонсон одним прыжком преодолел метров десять и оказался в самой гуще живой силы противника. Окруженный террористами со всех сторон, он стрелял во всех направлениях, только чудом или благодаря точной наводке импланта не попадая в своих. Вражеские пули рикошетили от сверкающего на солнце защитного шлема нового поколения. Пара секунд – и всё затихло.
Киборги великанами возвышались над грудой изрешечённых тел, тяжело дышали, созерцая результат своей работы – живая картинка с агитационного плаката. А идиоты телевизионщики не хотели их снимать! Один такой кадр сработал бы на пропаганду куда лучше, чем любые постановки с придурком Диком Ричардсом. Трудно поверить, что час назад эти совершенные машины для убийства так переживали из-за глупой болтовни какого-то мозгоправа!
***
Правила игры переменились.
Пайн высказал поразительно умную для его лысой башки мысль:
– Почему мы позволяем доктору Чарльстону доставать нас? Давайте сами достанем его! Что самое худшее может сделать военный? Правильно, в точности и по инструкции исполнять приказ со всем рвением и усердием – это хуже любого саботажа!
Теперь доктора Чарльстона будили в час ночи, а потом в четыре утра сменившиеся с дежурства бойцы спецроты с настойчивым желанием обсудить свое душевное состояние. И крайне удивлялись его недовольству – сказано же, приходить в любое время дня и ночи. И вообще, сомнительно, можно ли с таким грузом переживаний дотянуть до утра, неужели он откажет в срочной психологической помощи? А ещё доктор!
Теперь никто не отмалчивался на встречах с Чарльстоном, наоборот, говорливые пациенты не давали психологу слова вставить, рассказывая о детских травмах – сдохшей аквариумной рыбке, разбитой коленке или проваленном тесте по математике. Бедняга Чарльстон узнал много такого, чего явно никогда бы не хотел знать. От содержания бредовых снов, до историй о постыдной преждевременной эякуляции во время первого секса на выпускном.
Фостер и старший лейтенант Льюис, конечно, вели себя посдержаннее, всё-таки звание обязывает. Но запросто могли оторвать доктора от трапезы и потребовать срочно оказывать психологическую помощь бойцу, который получил грустное письмо от девушки или того хуже, не смог отжаться сто раз на спор и стал посмешищем всей роты. Доктор Чарльстон по началу проявлял выдержку, терпение, пытался объяснять и договариваться, но понял – бесполезно. И на выходки спецроты реагировал с усталой обреченностью.
– Вот увидите, сам от нас сбежит, – посмеивался Пайн.
Фостеру было уже не важно, как долго Чарльстон проторчит на базе – сил и времени полноценно копаться в мозгах личного состава у дока уже не осталось, так что вечерний разговор продлился от силы полчаса и измотанный Чарльстон отпустил Фостера. Видимо, спешил урвать себе кусочек здорового сна, пока киборги не сменились с дежурства и не примчались его донимать.
Фостер уже предвкушал нежные объятия с подушкой до самого подъёма, на ходу вытирая мокрую голову полотенцем после душа и напевая прилипчивую мелодию «Вашингтон иглс», когда услышал голос Рейн возле туалетных кабинок:
– Лейтенант, предупреждаю в последний раз, уберите руку или…
Фостер остановился.
– Или что? – прозвучал насмешливый ответ Нейтана Эймса. – Нападешь на офицера? Давай! Тебя мигом отправят на переподготовку. Я ведь знаю, как вы её боитесь!
Фостер свернул к кабинкам, увидел, как Эймс прижал Джейн Рейн к пластиковой стенке, крепко держал за плечо. Отвращение на лице девушки не смущало Эймса, он склонился к ней ближе.
– Расслабься, куколка, тебе понравится… – договорить Эймс не успел.
Фостер схватил его за шиворот, оттащил от Рейн и врезал по наглой самодовольной роже.
– Фостер, какого хрена? – заорал Эймс. Пошатнувшись, он схватился за разбитую скулу. – Вечно ты портишь всё веселье!
– Проваливай, – прорычал Рей, закрывая собой девушку.
– Это не честно, что всё достается тебе одному, – ощетинился Эймс. – Я тоже хочу развлечься. Свали с дороги, Рей, жадин тут не любят!
Нейтан пнул Фостера коленом в живот, Рей согнулся пополам. Локоть Эймса уже летел ему в голову, когда Фостер резко рванул вперед, сбивая Эймса с ног. Они повалились на землю, но Эймс умудрился перевернуться. Взобрался на Фостера, придавил локтем горло.
Фостер закашлялся. Он видел перекошенную от гнева рожу Эймса, нависшую над ним. Джейн что-то кричала, но он не мог расслышать. Руки Эймса продолжали сжимать горло Рея, неудачные попытки вздохнуть отзывались жгучей болью. Как он не брыкался, а сбросить Эймса не получалось.
