и словно разъедала душу. А еще страшно. Страх заставлял мои руки дрожать, сердце стучать так быстро, что этот стук отдавался в ушах дробью. В какой-то момент я поняла, что не могу больше.

Я сама оторвала руку от лба Крейна, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

— Помогло? — спросила я с надеждой, хотя понимала, что за такое время навряд ли что-то смогла бы изменить.

— Нет. — Мотнул головой Лайон. — Нет даже маленького улучшения. Госпожа Кира, попробуете еще раз?

Я сжала губы, колеблясь. Ощущения были просто ужасными! Настолько, что даже беспокойство за ребенка, понимание, что без моей помощи он умрет, не могли заставить меня к нему прикоснуться. Это было трусливо, подло, но... но я не могла.

— Кира, попробуйте действовать иначе, — внезапно заговорила Эсми. — Сейчас вы пытаетесь залить чан с краской стаканом воды, но эффект от этого мизерный, а ваши силы не бесконечны.

— Как иначе? — спросила я.

— Лейте вашу воду только на кончик нити. Когда вы так будете делать, то весь клубок будет открываться перед вами и распутывать станет проще. Мальчишка умирает не из-за чрезмерно влияния чужих аур, а потому что его собственная магия спуталась, столкнулась сама с собой, в результате чего образовалась негативная энергия, которая уничтожает его тело. Вы ведь ощутили страх?

— Скорее, ужас, — чуть нервно улыбнулась я.

— Да, я про него, — кивнула Эсми. — На финальной стадии проблем с магией ощущения трудно назвать просто страхом. Попробуйте, а я сама немного помогу вам, чтобы страх больше так не поглощал во время лечения.

— Нет. — Лайон внимательно смотрел на Эсми, причем я не могла назвать его взгляд добрым.

Подозрительным, непонимающим, немного враждебным. Не так, как положено смотреть на ту, что предоставила весьма ценные сведения.

— Но леди Кире нужна помощь, вы не понимаете, насколько сильно может влиять на...

— Понимаю. Но этим займетесь не вы, — сказал Лайон твердо. — На мне будет психологическое состояние госпожи Киры. Без разрешения Его Превосходительства я никому не позволю вмешиваться в ее разум.

— Хорошо, — кивнула Эсми. — Я не знала, что вы умеете.

— Зато вы очень много всего другого знаете, — заметил Лайон, подходя ко мне и чуть улыбаясь. — Госпожа Кира, вы готовы? Я обещаю, что в этот раз вам не будет так страшно.

Его ладонь легла на мою макушку, после чего все мое сознание прояснилось, а остатки страха попросту исчезли.

— Тогда... я приступаю, — сказала я, снова начиная лечения Крейна.

И в этот раз результат был совершенно иным. Нельзя сказать, что я вылечила его полностью, но за один небольшой промежуток времени, если верить моим ощущениям, я сделала очень и очень многое. И, открыв глаза, я убедилась в этом: мальчишка выглядел гораздо здоровее, чем до этого.

А потом я почувствовала, как теплая рука лекаря погладила меня по волосам.

— Хороший ребенок.

— Э? — не поняла я, поднимая голову и заставляя лекаря убрать руку с моей головы.

Тот даже на секунду смутился, откашлялся и сказал:

— Простите, издержки работы с детьми. Но сейчас главное не это. Вы справились, госпожа Кира. Вы не только вывели его из критического состояния, но и привели к относительному стабильному. Это больше не отсрочка смерти, это настоящее лечение. Это почти чудо.

И столько облегчения и радости было в голосе мужчины, что я невольно улыбнулась.

— Да, мы справились, — заметила я, глядя не только на Лайона, но и на молчаливую Эсми, стоящую неподалеку.

Глава 9. Часть 1

— Десятичасовой сон, легкая, но обильная еда, никаких физических нагрузок. И эмоциональных тоже, — заключил Лайон.

И нет, все эти предписания были выданы не Крейну, а... мне. И рассказаны Дитриху, который должен был позаботиться обо мне. Потому что, закончив лечение мальчишки, я все-таки упала в обморок. Благо не на пол, а в заботливо подставленные руки лекаря, но факт оставался фактом — перетрудилась. Хотя я бы сказала, что это было похоже не на обморок, а на сон от переутомления.

Когда я очнулась и заявила это Лайону, то он долго-долго смотрел на меня, прежде чем выдать:

— Вы упали? Упали. Перед глазами потемнело? Потемнело. Это, уважаемая госпожа Кира, называется обморок. Сон от переутомления — это когда вы мирно и тихо засыпаете в своей постели после тяжелого трудового дня, а не... Ладно, по глазам вижу, вам бесполезно это рассказывать.

— Но разве после обморок чувствуешь себя так хорошо? — пробормотала я.

— Когда вас лечит кто-то вроде меня — вы должны чувствовать себя идеально, — с сарказмом ответил Лайон. — Я в вас такое количество целебной силы вбухал, что вы не только должны быть в здравии, но от этого здравия прыгать или летать.

— Но...

— Понятно, ничего не говорите. Когда пациент отказывается слушаться врача, то...

— ... вы ничего не можете с этим поделать? — усмехнулась я тогда.

— Нет, госпожа Кира. Я расскажу все тому, кого будет слушаться пациент.

Ну и рассказал все Дитриху. И теперь злой-презлой Дитрих прожигал взглядом невозмутимого лекаря, который лично меня осматривал и лечил в нашей с Дитрихом спальне уже во второй раз после обморока. Обычно Лайон занимался только детьми, а в личные комнаты заходил в лишь в том случае, если пациент при смерти и переносить его было опасно для жизни и здоровья.

По правде сказать, смысла в лечении я не видела: чувствовала себя превосходно, лучше чем когда-либо! Особо грели меня новости о Крейне, который уже очнулся, имел немалый аппетит и весьма задорный нрав.

Но Дитрих и Лайон считали иначе, заставляли есть, спать и не поднимать ничего тяжелее кружки с чаем. Это немного раздражало, но видя волнение не только Дитриха и детишек, но даже