Шрифт:
Закладка:
Не любил граф прощания. Слугу обнял, стоило тому в коляску саквояжи уложить. Мельком глянул на окна маменькиных комнат, перекрестился и живо запрыгнул в экипаж, так что рессоры, скрипнув, наклонились.
– Трогай, – коротко приказал извозчику.
Прохор рядом побежал. Посмотрел на него, в сердцах хлопая по коленке.
– Да чтоб тебя, старый! Околеешь же!
– Два патрона во рту держите! – советовал сразу запыхавшись старый дядька. Одной рукой он крестил барина, другой крепко держался за скобу в коляске. – Чтоб поперед собаки не лезли! Знаю я вас!
– Прохор! – рявкнул граф. Рука старика разжалась, и Иван обернулся. Слуга продолжал его часто крестить и шевелить губами. Махнул рукой, улыбаясь. Годков двадцать старику скинуть, и непременно бы с собой взял. А так пусть при маменьке остается.
Билый был в своем репертуаре. Даже не удивился, когда увидел. Нет чтоб просто руководить погрузкой ящиков с консервами, сам таскал в трюм тюки и улыбался, довольный. Наверное, место уже им получше нашел, самое сухое, да из каюты кого-то выселил, выбирая иллюминатор почище.
Суздалев невольно залюбовался казаком, сколько дружны, да что там дружны, побратимы, почитай, но вот чтобы так, со стороны наблюдать за этим проворным сыном гор и видеть, как под его короткими и четкими командами все спорится… Красота! Истинное удовольствие наблюдать за всем происходящим. Стоя на причале, рядом с саквояжами и ружьем в чехле, раскурил папироску, затянулся глубоко, медленно, с каким-то особенным наслаждением выпустил дым. Улыбнулся. Микола, покрикивая на грузчиков, принюхался к дыму, признавая знакомый запах, глянул за борт, хмыкнул:
– И чего встал, родимый?
– Сейчас поднимусь! – небрежно махнул рукой Иван. – Курю.
– Не торопись. За саквояжами твоими пришлю человека, а сам ступай к канатной бухте. Видишь? – Николай указал направление.
– Зачем еще? – удивился Суздалев.
– Да барышня тебя там дожидается. Говорят, уже часа четыре. До меня пришла. От чая с лимоном наотрез отказалась. А я такие бублики купил, Ваня. Три связки! Не удержался.
– Бублики – это хорошо, – сказал задумчиво граф и неторопливо зашагал вдоль судна к канатным бухтам. Барышня! Интересно.
Возле старой канатной бухты, от порывов ветра укрываясь зонтиком, стояла молодая женщина в строгом сером костюме до пят. Изящная ладонь терзала знакомый ридикюль. Девушка явно волновалась и отчаялась в своем ожидании.
– Госпожа Синичкина? – улыбаясь, окликнул акушерку граф. Девушка вздрогнула. Слегка покрылась румянцем. Глянула испуганно из-под зонтика, не смогла еще справиться с волнением, задышала.
– Что ж вы, сударыня, от бубликов отказываетесь? Николай Иванович, сослуживец мой, плохого не предложит.
– А я, Иван Матвеевич, к вам пришла!
– Вижу, – вздохнув, признал Иван. Синичкина не заметила. – Не стоило вам. Право слово, не достоин я.
– Вы, Иван Матвеевич, не наговаривайте на себя. Я вам все равно не поверю. Человек вы благородный – в помыслах и поступках своих чисты, – моей слабостью не воспользовались. А значит, тоже полюбили меня, как и я вас с первого взгляда. Я в людях хорошо разбираюсь! Вы мне подходите. Дождусь вас с похода, и поженимся.
– Сударыня, – растерянно протянул граф, не привыкший к такому женскому напору. Где потупленный взгляд, воздыхания, нерешительность?! Акушерка шла напролом, гонимая метлой прогресса.
– Сколько надо, столько и буду ждать! – решительно сказала Синичкина. – Да хоть два года!
– А если пять? – Суздалев взял в себя в руки, теперь ситуация его забавляла. С трудом скрывал улыбку. Акушерка задумалась. Потом медленно кивнула.
– Пять тоже смогу. Но в Париж уеду учиться. Туда за мной приедете. Найдете?
– Найду, – согласился Иван, кивая.
– Теперь обнимите меня крепко и немедленно поцелуйте.
– Так ведь, – нерешительно сказал граф, явно играя, – до свадьбы нельзя.
Синичкина ничего не замечала. Подалась вперед.
– Можно! Я настаиваю!
Именно этот момент и поймал казак Билый, случайно выглянувший из-за борта посмотреть, как там дела у друга. Потом стояли вместе, держась за борт, и смотрели, как Синичкина не переставая машет платком уходящему в плаванье судно. Долго с пирса не уходила.
– Для тебя, Ваня, черти отдельный котел готовят, – вздохнув, сказал Николай.
– Да нехай, – явно дурачась, отозвался Суздалев. Глупая улыбка графа заставила казака нахмуриться, еще это «нехай», ведь явно дразнится односум.
– Опять кого-то обманул? – Казак вздохнул. – И что они в тебе находят? Ты даже в седле толком сидеть не умеешь!
– Может, я медом намазан, – широко улыбаясь, предположил Суздалев.
– Сказал бы я, чем ты намазан! Да боюсь, стреляться захочешь. Пошли обживаться. Каюту покажу. С соседями познакомлю.
Заморосил мелкий дождь. Граф посмотрел в свинцовое небо.
– В дорогу. Хорошо. – Потом до него дошло, и Суздалев нахмурился. – С какими соседями?
– Храни Господь, – казак перекрестился, глядя на далекие золотые купола. – С друзьями нашими будущими, знатной шляхтой – всё как ты любишь, Ваня.
Граф неопределенно хмыкнул и посмотрел на полотна развернувшихся парусов. Решил блеснуть знаниями.
– Красота какая, Николай Иванович. А ведь наше судно настоящая бригантина!
– Верткая больно, – проворчал казак. – Не шибко похожа.
– Да я тебе говорю – бригантина!
Спор услышал стоящий на верхней палубе капитан. Пыхнул трубкой, отпуская вахтенного офицера выполнять распоряжение. Посмотрел на спорящих добровольцев, решил вмешаться.
– Не спорьте, господа. Судно сконструировано как полярное. Но было решено установить три мачты и оснастить как марсельную шхуну, то есть тут, помимо косых парусов, на фок-мачте установлены два рея брейтфока и топселя. Понятно, что марсельная шхуна чем-то похожа на бригантину, так что ваши познания для сухопутного офицера, ваше сиятельство, похвальны. – Тут Суздалев не удержался и стукнул Билого локтем, что не укрылось от капитана, и тот улыбнулся. – Но наша шхуна все же построена по индивидуальному заказу и не типична.
– Мм, – протянул казак, – брейтфок, значит. – Во взгляде его медленно вырастали знаки вопроса.
– Вы же понимаете, чем полярное судно отличается от остальных? – как бы невзначай поинтересовался старый капитан, видя чужую реакцию. – Понятно. Самое важное в полярном судне – его способность выдерживать давление льда. Поэтому здесь вы видите борта более округлой формы, чтобы давление льдов выжимало его всегда на поверхность.
– Давление? – неуверенно переспросил граф, кажется, начинающий понимать, что его действительно ждет впереди. Приключение все меньше и меньше начинало походить на увлекательное путешествие. Опять же соседи! Пускай с именитыми фамилиями, но жить и делить с ними каюту – с трудом представлялось. Оставалась большая надежда на иллюминатор, чтобы смотреть на море и думать в минуты уныния.
Капитан вздохнул –
