– Может, против малых роев и работает, – как бы прочтя его мысли, ответил Монти.

Или же это просто трюк, подумал Кит. Самообман для утешения. Мол, да, человек, ты все еще держишь ситуацию под контролем.

Возможно, и секс – тоже трюк. Возможно, Дакота потому и не рассказывала Киту об отце, что отца-то и не было. Кит прочел в одной книге из секции научпопа о том, что у некоторых акул-молотов икринки самооплодотворяются. У ящериц-бегунов только самки, но они прекрасно справляются сами. Возможно, наука на его стороне! Возможно, мужчины вообще никому не нужны!

Надо было это обдумать.

Позднее, когда Принглз развел костер, они стянули носки и сменили кофты, развесив мокрые вещи сушиться.

Принглз сделал себе перевязку. Локоть он ободрал не так уж и давно, и все же рана выглядела нехорошо.

Даже хуже, ее вид заслуживал прямо противоположного определения: паршиво.

Кит знал слово «инфекция», хотя больше разбирался в «пандемиях смертельной болезни», нежели в «свежих ранах».

Изредка его Дакота жаловалась на все. На то, что истек срок годности таблеток, мазей и прочего. На то, что в старом мире было так просто, а ныне очень и очень усложнилось.

В том, что касалось промывания и обработки ран, она была настоящей занудой.

Рана Принглза была нездорового цвета, сочилась кровью и гноем.

Вот Принглз о своем локте не позаботился, не промыл.

– Черт, Принглз… – сказала Лоретта. Они с Лэйки вернулись с охоты и принесли жирную индейку. Бросили тушку на землю у костра. – Болит?

Принглз пожал плечами и принялся накладывать новую повязку:

– Милая птичка.

– Чего? – Лоретта оторвала наконец взгляд от цветущей радуги, в которую превратился его локоть, и посмотрела на индюшку. – А, спасибо. Лэйки просила показать, как потрошить птицу. Леннон, одолжишь ей нож?

Охваченный звенящим ужасом, Кит наблюдал, как девушки склонились над птицей, перевернули ее на спину и вспороли ножом. Лоретта направляла каждое движение Лэйки, попутно рассказывая, что у Джин и Зейди даже имелся отдельный фургон для разделки туш.

– В том, чтобы возиться с кровью и дерьмом подальше от места, где мы жили и ели, они были непреклонны. В походе проще вынуть из птицы только грудку, чем потрошить ее полностью. Это чище и быстрее. Не надо возиться с перьями и внутренностями. Самое лучшее достается без… эй, эй, Лэйки, полегче.

Однако потроха и кровь птицы уже летели на землю.

– Вот дерьмо. – Испачкав себе брюки ниже колен, Лэйки встала.

– Ага. – Леннон с улыбкой забрал у нее нож. – И оно на тебя тоже попало.

Лоретта закончила разделку, Принглз умело зажарил мясо (хотя на это и ушло много времени), а Кит дал себе зарок снова стать вегетарианцем, как только они доберутся до островов Шолс.

Потом, когда все уже готовили себе спальные места (стараясь держаться подальше от внутренностей индюшки), Киту в голову пришла одна мысль. Он подошел к Принглзу и спросил:

– Где ты нашел палки для костра?

Принглз указал на рощицу за домашней базой.

– Только далеко не забредай, малыш.

Рядом Леннон встал с лежанки.

– Я пойду с ним.

Отличное слово «умаление», сразу ясно, что значит. Только действие, которое оно описывает, – обидное.

– Я понимаю, что я маленький, – сказал Кит, – зато я молниеносен.

Улыбка Леннона как-то странно изменилась, но Кит не понял, хороший это знак или плохой.

– Я и не сомневаюсь, – заверил он Кита. – Просто я помогал Принглзу добывать хворост и знаю, где найти хорошие веточки. И еще я люблю прогуляться перед сном.

– Тогда ладно. – Кит опустил вытянутые края шапочки на уши. – Идем.

По пути он рассказал, как раньше играли в бейсбол: люди лупили по мячику деревянной дубинкой, а потом перебегали от одной резиновой подушечки, обозначавшей угол ромба, к другой.

– В конце побеждала та команда, игроки которой чаще успевали обежать этот ромб по периметру.

– Смотрю, ты много знаешь про бейсбол.

– Читал о нем в «Играй в мяч!»[17], «Амелии Беделии»[18] и «Кейси держит удар»[19], и еще в других книгах. У меня в здании была очень удобная библиотека.

– У тебя было свое здание?

– Начальная школа Уильяма Тафта. А ты, кстати, зачем носишь сломанные часы?

– Они не сломаны. – Леннон показал ему запястье.

– Разве часам не нужны батарейки?

– Большинство часов работает от батареек, но у меня механические. Видишь? Их надо заводить каждый вечер.

Только сейчас Кит сумел хорошенько разглядеть циферблат и медленно ползущую по нему пару стрелок на фоне…

– Это что, город?

– Бостонский горизонт. Моя мама… не биологическая, а одна из тех женщин, что меня растили…

– Джин или Зейди?

– А ты не просто молниеносен, но еще и схватываешь на лету, – уважительно произнес Леннон. – Это была Джин. Мы с ней сблизились, и она мне их подарила.

Он говорил как человек, который тоже, наверное, где-то оставил расти пурпурный цветочек.

Миновав бетонную постройку с надписью «БУНКЕР» на стене, они пролезли через дыру в заборе и оказались в роще деревьев. Кит опустил взгляд и принялся искать на земле идеальную веточку. Ему нужна была палка с острым концом. Тонкая, чтобы лежала в руке, как кисть, и крепкая, чтобы не сломалась от снега и грязи.

– А имя тоже классное, – сказал он.

– Гм-м?

– Леннон, – пояснил Кит. – Мне кажется, я слышал его прежде.

– Знаешь, была такая группа «Битлз».

Вроде бы Кит слышал это название, но где, вспомнить не мог. Леннон тем временем принялся напевать песню о тайной любви, а потом разъяснил:

– Джон Леннон. Один из величайших поэтов-песенников всех времен. Зейди у нас играла на гитаре, помнила все песни «битлов». До нападения мух Джин и Зейди провели несколько дней вместе с моими родными родителями. Даже как-то поужинали вместе. Странно это и грустно – узнать о своей семье из их воспоминаний о том единственном совместном ужине.