— А потом… потом он… он объяснил. О, не про Бьянку. А то, что он сказал о нас. О себе. О… — Она вздохнула. — Обо мне.

— А что Данте сказал о тебе? — спросил Рафаэлло.

Она не должна была ему говорить. Это касалось только ее и Данте. А Рафаэлло вообще никогда не одобрял брак своего друга, так что он в любом случае согласился бы с Данте. Он будет даже рад это услышать.

Но Конни не могла не сказать ему о своем разговоре с Данте.

Потому что она не могла больше носить это в себе.

— Он сказал… он сказал, что уважает тот факт, что у меня есть своя жизнь, и что, хотя он предпочел бы сохранить наш брак еще на несколько месяцев, на всякий случай я не должна ничего чувствовать… любое обязательство оставаться с ним в Италии все это время… чтобы я могла вернуться в Великобританию, когда захочу.

Камень в ее горле был тверже и больше, чем когда-либо. Теперь это ее душило.

— А потом… потом он сказал, что у нас еще много времени, прежде чем нам придется заняться нашим разводом…

Она замолчала, снова опустила глаза и вжалась в кресло. Она не хотела и не могла смотреть на Рафаэлло. Ей не хотелось видеть торжествующее выражение на лице друга Данте.

На мгновение воцарилась тишина. Затем она услышала, как Рафаэлло заговорил, спокойно и бесстрастно:

— Что ж, он высказал свое мнение, и теперь ты знаешь, как обстоят дела. Ах… вот и твой завтрак. Пока ты ешь, расскажи мне, что ты планируешь теперь делать.

Конни вздохнула. В горле у нее сдавило, и она почувствовала слабость. В голове у нее крутились бессвязные мысли.

Ей не хотелось есть, но она знала, что надо. У нее совершенно не было сил.

Рафаэлло налил им обоим кофе. Пока она ела, он молчал, но постоянно поглядывал на нее. Она чувствовала на себе его взгляд и понимала, что не может от него спрятаться.

Конни допила свой кофе, а затем посмотрела на него.

— Ты никогда не хотел, чтобы он женился на мне, правильно? — спросила она.

Рафаэлло немного помолчал, прежде чем ответить. Затем сказал:

— Я подумал, что это очень рискованно. Вы были чужими друг другу, совершенно чужими. И в то время он действовал под влиянием гнева, а гнев никогда не помогает принять мудрые решения. Но с тех пор… — Он снова сделал паузу и слегка нахмурился. — С тех пор вы, кажется, наладили отношения. Я надеялся…

Он замолчал, переводя дыхание.

Его голос зазвучал ласково, когда он снова спросил:

— Конни, что ты собираешься делать теперь?

Она заставила себя говорить. Она должна сказать это!

— Мне придется оставить его, — ответила она наконец.

Слова повисли в тишине.

— Я думаю, — заговорил спустя некоторое время Рафаэлло, — это будет правильным решением. Для вас обоих.

Он смотрел на нее, но она ничего не могла прочитать в его глазах. Что ж, он был настоящим адвокатом.

— Но я также думаю, что тебе следует сделать еще одну вещь, — добавил он.

Конни непонимающе посмотрела на него. Эмоции разрывали ее на части, но внешне она была спокойной и вялой.

— Какую вещь? — спросила она онемевшими губами.

И Рафаэлло рассказал ей.

Данте, нахмурившись, смотрел на сообщение на экране своего телефона, пока его такси пробиралось сквозь пробки в Женеве по пути к месту встречи с клиентом.

«Данте, привет! Конни не было в отеле, похоже, она направилась в город одна». Данте тут же написал Конни:

«Жаль, что вы разминулись с Рафом. Развлекайся в Риме. Что ты собираешься посмотреть?»

Он не получил ответа до того, как началась встреча. Но когда он освободился через пару часов, то с удивлением обнаружил, что Конни все еще не ответила. Он снова нахмурился.

«Привет! Как дела? Моя встреча закончилась, и у меня есть шанс вернуться в Рим ранним рейсом. Я могу встретиться с тобой в городе или в отеле. На твой выбор».

На это сообщение он тоже не получил ответа.

Он написал Рафу.

«Не хочу, но чувствую некоторую тревогу. В Риме достаточно безопасно, но, может быть, у Конни украли телефон?»

Раф ничего не знал и написал ему об этом. Он сообщил, что тоже напишет Конни и попросит ее связаться с ним.

Затем Данте позвонил в «Фальконе», чтобы узнать, вернулась ли Конни. Но в отеле ее не было.

Ему стало страшно.

С ней все должно быть в порядке, конечно, с ней все в порядке! Возможно, ее телефон разрядился.

Возможно, она просто забыла его в номере.

Данте находился на борту своего рейса, ожидая взлета, когда от нее наконец пришло сообщение.

«Данте, мне очень жаль, я вернулась в Англию. Я узнала, что у меня есть шанс поступить на курс магистратуры, поэтому решила, что мне стоит сделать это! Мне жаль, что наш сказочный праздник прервался, но, возможно, это и к лучшему. Пришла пора заняться своей жизнью».

Мимо проходила стюардесса и проверяла ремни безопасности. Данте остановил ее.

— Мне нужно немедленно сойти с этого рейса. — Его голос был настойчивым и повелительным.

— Мне очень жаль, но сейчас это невозможно. — Стюардесса была вежлива, но непреклонна.

Он сел, в отчаянии закрыв глаза.

Конни вошла в свой коттедж. Было уже темно. Автобус из Хитроу довез ее всего лишь до Тонтона. Ей пришлось пересесть на местный автобус до деревни, а затем взять такси. Она очень устала.

В коттедже было холодно, мрачно и пахло затхлостью, ведь он так долго пустовал. Медленно и оцепенело она ходила по дому, зажигая свет, проверяя почту, положенную миссис Боуэн, у которой были ключи от дома, на стол.

Затем Конни прошла на кухню и включила отопление. Она не стала разжигать огонь — у нее не было на это сил. У нее не было сил ни на что. Никаких сил и никаких желаний. Разве что залезть под одеяло и рыдать навзрыд.

Но в этом занятии нет никакого смысла.

Она мрачно окинула взглядом маленькую гостиную. Именно здесь Данте сделал ей предложение. Предложил странный брак по взаимному расчету. Он должен был получить то, что хочет. И она должна была получить то, что хочет. Это был справедливый, идеально сбалансированный контракт. Беспроигрышный вариант для них обоих.

И у них все получилось. Все хорошо складывалось, пока бабушка была жива и пока Конни была такой, какой она была, когда они связали себя узами брака: неуклюжей