Он обтер вспотевшие почему-то ладони о брюки и ответил спокойнее:

— Времени у нас мало, они кого-то уже ждут, как ты помнишь. Поэтому будем считать, что его нет совсем. Смотрим аккуратно, ты по явным тайникам, я по неявным. Кабинет, спальня. А потом сразу уезжаем.

Виктор кивнул. Потянулся к нагрудному карману, в таком же Гуров носил удостоверение, достал и протянул маленький мешочек с туго свернутыми одноразовыми перчатками.

Работа закипела. Едва ли Сифон, если верить кругу его знакомых и клиентуры, особо дорожил фотографиями какого-то художника. Его имя у многих на устах, он красив, и некоторые верят в него, как в ангела, но кто он, Аджей? Художник, ставший чуть заметнее сотен таких же лишь из-за того, что сумел выйти в дамки на внешности, слезливой легенде сироты-беспризорника, хорошо сочетающейся со стилем граффити, и трате денег на благотворительность. Угрозы от него столько же, сколько от наркомана Олега Максимова, даже меньше. Он не деловар с башлями, не судейский, не политик, не силовик, не бизнесмен. Не сын кого-то подобного. Едва ли Сифон держал компромат на него в сейфе. Может, даже доставал поглядеть, ощутить лишний раз власть над тем, кто когда-то был в его руках. Беззащитный, юный и глупый.

Сперва Гуров прошелся по розеткам и выключателям, все они сидели плотно, работали исправно, и на то, что под одной из бело-золотистых панелек притаился тайник, было непохоже. Пришла очередь труб водоснабжения. Санузлов в выделенных для обыска помещениях было два, и труб было предостаточно. Гуров изучил их все, и ни одна не оказалась подделкой, ведущей в никуда. «Если нам повезет, и фотографии на видном месте, их найдет Сизый, — успокаивал себя полковник, поглядывая на часы. — Я ищу носитель. Флешку или диск, во времени, когда Полонский только вышел из детского дома, но еще не уехал в большой мир, они были в ходу».

В соседней комнате что-то упало, непотребно огромное пространство гулко отразило звук. Гуров замер.

— Все в порядке, — раздался голос Виктора. Настолько безмятежный, будто он не сломал что-то при незаконном обыске, а пролил каплю латте на штанину. Интересно, подслушивает ли домоправительница Сифона под дверями? Смотрит на них через систему видеонаблюдения? Сколько у них времени?

Сдвигая крышку с бачка унитаза, Гуров понял, что зря он подозревал Сифонова Андрея Викторовича в дурновкусии, золотым этот шедевр сантехнического искусства не был. Судя по весу крышки, он был мраморным. Но поплавок, контролирующий слив воды, объемным и пластиковым, как он и надеялся. А еще он был поврежденным. И старательно замазанным темно-серым герметиком.

Гуров не верил в чудеса, если они и происходят, то не на его службе. Но что-то внутри сжалось, когда он извлекал плавучий контейнер из его неблаговидного вместилища. Едва ли это то, что они ищут, не бывает такого везения. Но ведь могло же быть так, что Сифон, обнаружив, что былой подопечный стал публичной личностью и мог быть в перспективе полезен, спрятал компромат на него именно здесь? И под рукой, и не догадаются те, кто мог бы за ним прийти?

Не теряя времени, мужчина сжал между ладонями находку, ставший хрупким от долгого пребывания в воде пластик треснул, осколки посыпались на пол.

И в ту же секунду услышал торопливые шаги множества ног, приближающиеся резкие голоса. Успел разглядеть, что флешка ярко-синего цвета, старомодно крупная, всего на два гигабайта, кто пользуется такими сейчас? Когда он сжимал находку в кулаке, вход в туалет загородили четыре крепкие фигуры в форме. Впереди стоял капитан Мохов Илья Гаврилович. За его спиной два сержанта, Гурову незнакомых, и только за ними Сизый. Витя посмотрел на мокрые обломки на полу, потом Гурову в глаза. Коротко покачал головой из стороны в сторону.

На лице Мохова светилось плохо сдерживаемое торжество. Немая сцена затягивалась, и именно он, заставший постороннего полковника на месте должностного преступления, решил присвоить себе лавры нарушителя тишины.

— Гуров Лев Иванович, — произнес он ясно и членораздельно, будто зачитывая приговор. — Попрошу ваши документы, дающие право на обыск.

— Местоположение Сифонова неизвестно неполные сутки. Заявление о его исчезновении еще не написано. Так что я бы тоже хотел увидеть документы, дающие право вам и вашим архарам здесь находиться, капитан.

Глава 11

Гуров буквально видел, как у Мохова от напряжения мыслительных процессов поднимается артериальное давление. Ситуация была патовой. Прав на находку, учитывая, что все, кроме экономки и безразлично-лояльной охраны на въезде в периметр, находились на территории особняка незаконно, у Гурова и Мохова было поровну. Капитан вел это дело и находился в родном городе. Гуров старше званием, но был в Онейске чужаком и понимал, что унижать своего оппонента при подчиненных не следует. Мохов, наверное, думал о том же. Положение привычно спас Сизый. Голос его раздался будто из ниоткуда, однако тут же разрядил ситуацию:

— Чего в туалете-то. Тут просторно, найдется место, где поговорить.

Сказано было отлично. Никого не поддерживая и ничего старшим по званию не навязывая, Виктор вывел замерших из оцепенения и как ни в чем не бывало направился к выходу из спальни. Сержанты замерли в нерешительности, но Мохов кивнул, и парни, потупившись, так же направились к выходу. Илья Гаврилович напряженно вздохнул и, будто возвращая разговор в цивилизованное русло, медленно, с расстановкой, произнес, указывая на дверь:

— Прошу вас, Лев Иванович. Разговаривать и верно лучше не здесь.

Гуров покладисто вышел. Мельком заметил, что матрас на катафалкообразной кровати сдвинут, стало понятно, за каким занятием нежданные визитеры застали Сизого. Мохов отошел к окну, некоторое время смотрел в него, выглядя карликом на фоне высокого проема, щедро задрапированного портьерами. Щелкнула зажигалка, потянуло табачным дымом. Гуров ждал, опершись на прикроватный столик с вычурно изогнутыми ножками. Промелькнула мысль, что Сифон, повелитель развлечений Онейска, не столько жил в этом особняке, сколько снимал здесь кино. Мохов повернулся, и стало понятно, что человек этот не собирался с мыслями, а просто курил. Заговорил раздраженно и желчно, беседы на холодную голову в подобном тоне не ведутся.

— Не знал, что центр интересуется делами Сифона. Еще и настолько, чтобы прислать для расследования на место специального человека. Неужели сам Орлов Петр Николаевич где-то наследить изволил?

Гуров молчал. Провокация была шита белыми нитками, пока Мохов лишь выдал то, что наводил о нем, Гурове, справки. И что готов землю когтями рвать, лишь бы никого не подпустить к секретам Сифона. Немудрено.

— Гуров, вы хоть понимаете, какими деньгами и какими тайнами