– Перестань, – усмехнулся принц, – преданность госпоже – прекрасное качество, но здесь ты можешь не притворяться! Святые хороши в храме, и нигде более. Но ничего не поделаешь – она моя законная супруга, и только смерть может разлучить нас.

– Только смерть? – тихо спросила Гвендилена. Она часто думала о том, что среди бесчисленных микстур и настоек Гилы наверняка есть и яды… Но просить ее помощи в таком деле было страшно, а самой ей никогда в них не разобраться.

Принц Хильдегард нахмурился.

– Она – королевская дочь! – резко ответил он. – Пусть младшая, но все же… Обоснованное подозрение в измене – вот единственный повод расстаться с ней.

Он коротко, зло рассмеялся.

– Увы, она верна мне! Верней собаки. И потому останется моей женой навсегда. К счастью, она не слишком докучает мне…

Лик луны вдруг закачался перед глазами Гвендилены, и на его поверхности явственно проступило прекрасное лицо – то, что она когда-то видела в темных водах озера Трелоно. Все, о чем она так напряженно думала в последние дни, вдруг сошлось воедино, как сходятся кусочки головоломки стале, что любит собирать маленький принц Римеран.

«Ну да, конечно, как я сразу не догадалась… Лейр влюблен в принцессу, и она тоже неравнодушна к нему. Было у них что-то или нет, не важно, но, если Эвину заподозрят в измене, ей конец! А Лейр все равно умрет, и рассказать он ничего не сможет…»

В ту ночь Гвендилена заснула счастливая и умиротворенная. Она еще не знала, что именно должна сделать, чтобы бросить тень на принцессу, но какая-то часть ее разума была совершенно уверена, что ответ отыщется сам собой, если только быть внимательной, смотреть по сторонам и видеть знаки, которые посылает судьба.

А главное – надо действовать быстро, пока Лейр еще жив.

Глава 9

– Это платье нужно спрятать до весны, это – отложить и переделать, а это – отдать бедным…

Громкий, резкий голос толстухи Калеа резал ухо. С тяжелым вздохом Гвендилена покосилась на ворох одежды. Работы здесь до вечера, а то и до ночи…

Каждый год, когда летняя жара сменялась осенней прохладой, принцесса устраивала разбор своего обширного гардероба. Обычно фрейлины ждали этого дня с нетерпением – часто кому-нибудь из них доставались неожиданные подарки! – но сегодня Эвина была просто сама не своя. Утром заходил лекарь Фаргус, и по его мрачному лицу сразу было понятно, что у него дурные новости.

Так и оказалось.

– Ваше высочество, вы поручили мне сообщать о состоянии певца, – произнес он с поклоном.

– Да-да, конечно, – принцесса старалась держаться спокойно, но руки, нервно комкающие кружевной платочек, выдавали ее волнение, – надеюсь, вашими стараниями ему стало лучше и он еще порадует нас своими песнями?

Но Фаргус только сдвинул кустистые седеющие брови.

– Лейр без сознания. Увы, кризиса ему не пережить… Он слишком слаб. Простите, ваше высочество, я сделал все, что мог.

– Что ж, ступайте, – принцесса поежилась, будто от холода, и глаза ее вдруг погасли, как у старухи, – мы будем молиться за него.

Весь день она была печальна и бледна. Казалось, ее мысли витают где-то далеко… Фрейлины напрасно ждали подарков – Эвина как-то позабыла об этом. Пожаловавшись на головную боль, она удалилась в свою спальню, и теперь разбором нарядов принцессы руководила толстуха Калеа, а уж у нее-то нитки не выпросишь!

Но Гвендилена об этом не думала. Раскладывая вещи, она чувствовала, как противно дрожат руки. Если Лейр умрет сегодня, его тайна умрет вместе с ним, и для нее возможность изменить свою жизнь к лучшему будет упущена – скорее всего, навсегда! Она почти физически чувствовала, как драгоценное время утекает капля за каплей… Совсем как в тот вечер, когда маленький принц Римеран смотрел в потухающий очаг на кухне.

– Гвендилена, ты слышишь меня? Куда ты положила чулки и сорочки? Вещи нельзя разбрасывать где попало, иначе потом ничего не найдешь!

Гвендилена вздрогнула от неожиданности. Сварливый голос Калеа звучал как скрежет железа по стеклу, но в этот момент девушка готова была расцеловать ее от радости. Наконец-то решение было найдено!

«Вещи нельзя разбрасывать… Разумеется, иначе они могут оказаться совсем не в том месте! А что, если какую-нибудь вещь госпожи найдут совсем не там, где она должна быть, – например, в постели ее верного певца Лейра? Что тогда подумают о ней? О том, что она благоволит к нему, и так известно многим, но это – вполне достаточный повод, чтобы обвинить ее в измене!»

– Простите, госпожа Калеа! Я… просто задумалась! – пролепетала Гвендилена, опустив глаза долу. Даже суровая толстуха смягчилась.

– Ну хорошо, хорошо… Но впредь – будь внимательнее!

– О да, разумеется! – Гвендилена присела в реверансе. – Я буду очень стараться.

Она аккуратно сложила в сундук ночную сорочку с кружевами, потом другую, с вытканным на подоле цветочным узором… Но стоило Калеа отвернуться, Гвендилена ловко спрятала в рукаве пару подвязок с вышитой монограммой принцессы.

* * *

Ночью Гвендилена долго лежала, прислушиваясь к шагам и шорохам в коридоре. Дело, что она замыслила сегодня, недоброе и опасное, не давало ей сомкнуть глаз ни на миг. Было очень страшно – вдруг ее поймают? Вдруг кто-то из слуг заметит, как она заходит в комнату певца? Или принц пришлет Яспера за ней, а тот не застанет ее на месте?

Но если упустить этот шанс, другой уже не представится! А значит, придется терпеть и лгать, угождать госпоже – возможно, всю оставшуюся жизнь.

Наконец Гвендилена решилась. Накинув простое темное платье, она спрятала в рукаве кружевную подвязку принцессы с ее монограммой и тихой тенью выскользнула прочь.

Она шла по темным коридорам, стараясь унять лихорадочно бьющееся сердце. Вот и знакомая уже дверь в комнату певца… Гвендилена на миг застыла на пороге, потом, собравшись с духом, вошла.

Внутри царил полумрак. Лишь тонкая восковая свечка горела на столике у кровати, и в ее неверном, мерцающем свете Лейр, неподвижно лежащий на спине с закрытыми глазами, выглядел почти стариком – таким изможденным и осунувшимся, словно его болезнь продолжалась уже много месяцев. На миг показалось даже, что он уже умер. Напрасно Гвендилена старалась убедить себя, что, если даже так, покойников бояться глупо, они не могут причинить вреда, и опасаться надо живых людей… Но почему-то от страха у нее дрожали колени, хотелось бросить все и бежать прочь.

«Что ж, ты можешь уйти, – услышала она