забирался в щели и негромко гудел. Купер сидел перед Джеммой на стопке кирпичей, где в последний раз сидел Норман. Длинное серое пальто, глаженый воротничок рубашки, темные, аккуратно уложенные волосы. Точно такой же, как на фотографии… Где Джемма видела его фотографию?

– В моем досье, – сказал Купер. – Вы видели мою фотографию в моем досье, Роген. Вам дали мое дело, когда я пропал.

Воспоминания о реальном теперь находились под толщей мутной воды: пустая сгоревшая комната, указатель с парящей птицей, Норман с кочергой – Джемма хваталась за эти мысли, пытаясь вытащить их из головы. Получалось мучительно. Она прикрыла глаза, стиснула пальцы в замок и уперлась в него лбом, словно это помогало ей удерживать воспоминания на поверхности.

Указатель. Фогарти-Мэнор. Норман. Досье. Дорога в лесу. Машина. Ирландия.

– Да, все верно. – Голос Купера, обычно сухой и резкий, сейчас звучал почти успокаивающе. – Постарайтесь сосредоточиться. Потом будет легче.

– Ни хрена меня это не утешает, – морщась, пробормотала Джемма. Подняв голову, она огляделась. – Что это еще за чертово зазеркалье? Как мы тут…

Вспомнив, она вскинула руку к своей шее. Золотой амулет был там, поверх куртки, тяжелый и прохладный, словно совсем реальный. Джемма перевела взгляд на Купера.

– Это ведь сон, – сказал он, приподнимая висящую на его шее цепочку. На ней закачался, словно маятник, амулет. Точно такой же. – Здесь все не по-настоящему. Он нужен для того, чтобы укреплять связь. Так я могу общаться с вами. Не снимайте его. Вы видели записи?

– Какие записи? – спросила она, не отрывая взгляда от бликующего золота в его руке.

Это заставило Купера нахмуриться, он отпустил цепочку и запахнул пальто, а затем наклонился и сказал:

– Роген. Записи. Вы должны вспомнить.

– Я должна… Записи… Черт, – она потерла висок, – да, да. Мы нашли… мы ищем… Мы ищем вас. – Она зацепилась за нужное воспоминание, и то начало раскручиваться, как клубок, становясь яснее. – Мы ищем тебя и Суини. Мы приехали сюда, потому что… Ты поехал за ним. – Джемма вцепилась в эту мысль, не давая ей раствориться. – Ты поехал за ним и никому ничего не сказал. Что произошло? Где вы?

– Вы движетесь в правильном направлении. – Купер положил ладони с бесконечно длинными пальцами себе на колени. Глаза Джеммы зацепились за то, какими белыми они казались на темной ткани идеально чистых брюк. – Все правильно. Вы должны направляться дальше.

– Это не ответ, парень. – Джемма покачала головой. Она была раздражена из-за своей неспособности сконцентрироваться ни на чем, кроме Купера. А попытки держать свое сознание в зафиксированном положении отнимали много сил. – Что случилось с Суини? Почему ты не доложил Гору о ситуации?

– Послушайте, Роген. Послушайте меня.

Она слушала. Она слушала, потому что только на это ее сейчас и хватало.

– Вам нужно идти глубже. Время пока есть, но чем дольше вы будете медлить, тем сильнее… – Он замолчал и внезапно изменился в лице. Длинное, бледное и скуластое, оно волной сменило выражение – от прохладного и нейтрального к удивленному и почти испуганному. Он смотрел куда-то поверх головы Джеммы, и она, заметив это, оглянулась.

Сзади кушетки, где должна была находиться каменная стена с заколоченными окнами и поломанными ставнями, крепились к голубой стене заполненные книгами икеевские полки. Джемма впервые заметила: это не нежно-голубой и не насыщенный, скорее стальной голубой, как жаркое летнее небо перед дождем. Чуть правее самой Джеммы находилось плотно закрытое пластиковое окно с поднятыми жалюзи; за окном ничего не было видно, кроме вечернего неба и накрапывающего дождя.

– Не смотрите туда, – тяжело выдохнул Купер. – Это связь… становится сильнее. Просто отвернитесь.

Джемма вздохнула и вдруг снова почувствовала это.

Гарь.

– Смотрите на меня, Роген!

Когда Джемма обернулась, Купер был уже совсем близко – встал со своего насеста и в один шаг оказался рядом. Джемма не успела оттолкнуть его или вскочить: длинная и узкая ладонь легла ей на глаза.

Холодная. Это первое, что пришло ей в голову, но потом Джемма быстро переключилась, потому что вторая мысль была куда более рациональной. «Разве, – подумала она, – во сне я могу ощущать холод или тепло?»

Впрочем, о ней, как и о любой мысли здесь, она довольно быстро забыла.

Когда Купер убрал ладонь, Джемма снова оглянулась, но сзади была только каменная кладка с неприличной надписью, сделанной ядовито-фиолетовым баллончиком.

– Да ты Гудини, – слабо хмыкнула она, поднимая взгляд на Купера.

Тот внезапно огрызнулся:

– Да вы шутница. – И опустился перед ней на колени.

Джемма хотела было выдать в ответ еще более острую подначку, но мысль затерялась по пути ко рту. Зато сидевший перед ней Купер остался все таким же четким и статичным, словно буек в открытом море, за который можно зацепиться, чтобы не утонуть.

– Вы должны запомнить несколько вещей. – Его голос звучал хрипло и торопливо. – То, что я скажу, очень важно.

Он был удивительно реальным по сравнению с окружающим зыбким сном.

– Вы не должны снимать медальон.

Так, ладно.

– Вы должны возвращаться сюда. В Фогарти-Мэнор. Каждый раз, – настоял Купер. – Только сюда. Где бы ни оказались.

Джемма попыталась удержать это в сознании, чтобы запомнить, когда проснется, но бессмысленность его слов очень мешала делу.

– И самое важное, Роген. – У него были удивительно светлые серые глаза и почему-то совсем юное лицо, хотя Джемме казалось, что он был старше. – Послушайте внимательно, даже если не поймете сказанное: вы должны будете спуститься вниз.

– Вниз? Куда это – вниз?.. Я… Как ты это делаешь? – Она схватила его за руку, и Купер дернулся от неожиданности. Сжав его руку, Джемма потребовала: – Как ты попадаешь ко мне в голову?

Он не смог спрятаться от вопроса и замолчал, подбирая слова. Джемма просто знала это: что он силится что-то сказать, но натыкается на невидимые стены. Еще Джемма знала, что он боится. Она просто… чувствовала это. Так, словно боялась сама.

– Я сплю, – наконец произнес он. – И, когда я сплю, я вижу вас во сне.

– Что это еще за… Купер, – оборвала сама себя Джемма. – За твоей спиной.

Тот обернулся.

Посреди холла Фогарти-Мэнор возникла серая современная дверь, которой здесь не должно было находиться. Она появилась из другого сна – того, о комнате с голубыми стенами, – и здесь оказалась по чьему-то умыслу. Дверь приоткрылась, обнажая темную щель, из которой тоненькой струйкой полз плотный темно-серый дым.

– Нет, – забормотал Купер, – нет-нет-нет… Послушайте. – Он снова повернулся к Джемме, поднимаясь и сжимая ее запястья в холодных руках. – Не снимайте медальон. Возвращайтесь сюда.

Тихий скрип двери за его спиной заставил Джемму затаить дыхание.

Купер не оглянулся, продолжая говорить:

– Смотрите на меня! Вы должны запомнить!

Дверь позади него полностью распахнулась.

Хватка стала нестерпимой.

– Роген.

Джемма посмотрела Куперу в глаза. В полной тишине было слышно, как кто-то вошел в дверной проем. Тяжелое дыхание. Первый шаг.

– Медальон. Вернуться сюда.

Второй шаг.

Купер попросил одними губами:

– Спуститься вниз. Так глубоко, как сможете.

Третий шаг.

А затем он сломал Джемме руку.

Норман испуганно замахнулся все еще зажатой в руке кочергой, чуть не заехав подскочившему Доу по ноге, а Кэл кинулся к Джемме, грубо хватая ее за плечо и встряхивая.

Глаза у нее были распахнуты.

– Рука, твою мать, рука! – хрипела она, прижимая к себе правую руку и катаясь от боли по тахте. Кэл придержал ее за плечи, а Норман испуганно, но храбро полез через него к Джемме.

– Дай, дай, – бормотал Норман, – дай я посмотрю!..

Он засучил рукав ее куртки. Потом нахмурился:

– Что с ней?

– Он… мне ее сломал, – уже спокойнее ответила Джемма, делая короткие, громкие вдохи, как после кошмара. – Гаденыш мне ее… сломал.

– Детка, – сказал Кэл, отпуская ее: кататься по матрасу она уже перестала, да и выглядела более-менее вменяемой. За исключением… – Все с ней в порядке. Она цела. Сама посмотри.

Джемма кинула на него ошалевший взгляд, прежде чем прикрыть на секунду глаза, втянуть воздух через сцепленные зубы и посмотреть вниз,