среды обитания. Движение окружающей их воды, ощущаемое органами боковой линии, дезориентировало бы их, если бы они черпали информацию исключительно из восприятия изменений внешнего давления. Поэтому система генерации электрического поля становится для них жизненно важной.

Эта система чрезвычайно чувствительна. Профессор Лиссманн показал, что она реагирует на падение напряжения всего лишь на 0,03 миллионных доли вольта на сантиметр. Эта чувствительность настолько тонкая, что её можно сравнить лишь с чувствительностью глаза, способного воспринимать один квант света, или уха, улавливающего вибрации субатомной амплитуды. Чувствительность рецепторного органа дополняется интерпретацией мозгом данных об электрическом поле, поступающих со всего тела.

Безусловно, большая часть мозга этих рыб отвечает только за обработку электрических сенсорных стимулов. У некоторых из них электрическая область разрослась поверх всего остального мозга, примерно так же, как неокортекс — мыслящий мозг — у человека. В этой связи весьма интересно, что рыбы-слоники — единственные, кто проявляет склонность к игре, а поскольку игривость связана с интеллектом, то, похоже, при благоприятных обстоятельствах рыбы-слоники смогли бы приобрести в ходе дальнейшей эволюции интеллект, возможно, такой же великолепный, как у дельфина.

Таким образом, при создании миров, где эти электрические чувства стали бы инструментом высокого интеллекта, первой предпосылкой является то, что в них постоянно должно быть темно. Если в мире темно, но атмосфера спокойная, то мы, скорее всего, найдём формы жизни, которые сообщают друг другу о своём присутствии и видовой принадлежности с помощью биолюминесцентных сигналов, но получают иную информацию посредством чувствительности к давлению, эхолокации или обоняния и слуха. Если мы хотим создать мир восприятия электрических полей, то он должен быть не только тёмным, но и неспокойным местом.

При каких условиях в мире было бы темно всегда? Есть только две альтернативы. Первая из них — когда он полностью покрыт большой толщей воды; вторая — если он находится так далеко от своего солнца, что получает не больше света, чем, возможно, дают на нашем небе такие яркие звёзды, как Венера или Сириус[7].

На первый взгляд, очень глубокие воды выглядят не слишком подходящей средой для развития разумной жизни. Самые умные морские существа на Земле — это морские млекопитающие, которым приходится оставаться у поверхности, чтобы дышать, и все они обладают глазами, способными видеть. Кроме того, водные обитатели демонстрируют тенденцию к появлению обтекаемого тела и, как правило, к утрате рук, которые, как мы обнаружили, важны почти так же, а возможно, и в той же степени, что и мозг, в эволюции вида, способного приобрести культуру и технологии. То, что морская выдра игрива, умна и пользуется своими передними конечностями, чтобы собирать пищу, а также подбирать и использовать инструменты, — это верно, но её океанская среда обитания исключает более сложные аспекты технологического развития.

Таким образом, у нас остаётся планета, которая должна быть самой удалённой в своей солнечной системе и вращаться на таком большом расстоянии от своего солнца, что на неё не попадает свет от него, и атмосфера которой настолько турбулентна, что другие чувства, вроде обоняния или чувствительности к давлению, могут ощущать помехи. Мы ещё не знаем, будет ли поверхность Плутона в нашей солнечной системе поддерживать жизнь, твёрдая ли его поверхность, есть ли у него атмосфера, которая могла бы поддерживать жизнь, и вообще, благоприятна ли его температура для жизни, но если наш настоящий Плутон не будет поддерживать жизнь тех плутонян, которых мы вызываем к жизни, тогда они должны обитать на Плутоне в другой солнечной системе. Следующее требование, которое мы должны предъявлять, — это тепло: не чрезмерная жара, которую неспособны выдерживать живые организмы, а умеренное тепло. В отсутствии солнечного света это тепло должен вырабатывать внутренний источник. Если бы его создавала атомная энергия из ядра планеты, то любое извержение с большой степенью вероятности уничтожило бы жизнь. Скорее всего, как нам кажется, более вероятным его источником были бы вулканическая активность и сопутствующие ей термальные источники и гейзеры. Более того, газы, выбрасываемые вулканами, могли изначально создать основу для их атмосферы.

Теперь мы подходим к более серьёзной проблеме.

Многие писатели-фантасты, пытающиеся описать другие миры, ограничиваются техническими возможностями. Когда они размышляют о других разумных формах жизни, они предполагают, что это либо механические суперроботы, либо формы жизни, которые представляют собой чистые детские фантазии. Ни в одном научно-фантастическом произведении, которое нам попадалось, нам ни разу не встретилось изобретение разумной формы жизни, основанной на чём-то хотя бы мало-мальски возможном, с учётом процессов, характерных для жизни. Даже один из самых известных писателей, Артур Ч. Кларк, в своих «Чертах будущего» писал:

Нигде в космосе мы не остановим свой взгляд на знакомых формах деревьев и растений или на каких-либо животных, которые живут в нашем мире. Любая жизнь, которую мы встретим, будет такой же странной и чуждой, как кошмарные существа океанской бездны или империи насекомых, чьи ужасы обычно скрыты от нас их микроскопическими масштабами.

Почему «кошмарные существа»? Фантазии в снах связаны с детским страхом перед неизвестностью, а не с какой-либо возможной реальностью. И почему «империя насекомых»? На самом деле такой мир вряд ли возможен. Для высокого интеллекта требуется наличие центральной нервной системы, тогда как насекомые обладают ганглиозной нервной системой, которая не способна осуществлять процессы интеграции и рассуждения, необходимые для функционирования разума высокого уровня у отдельно взятой особи.

С другой стороны, форма жизни с высоким интеллектом не могла бы возникнуть без присутствия низших форм жизни — и так далее, пока не доберёмся до растительной жизни. По сути, всё животное царство является паразитом растительного царства. Без него оно не может существовать. Животные нуждаются в растительном мире, который синтезирует органику из неорганических веществ и таким образом поддерживает своё существование. Что ещё важнее, именно дыхание растительной жизни на Земле создало и поддерживало существование атмосферы, в которой могла существовать животная жизнь[8].

Итак, теперь мы возвращаемся к атмосфере, и, если у нас есть атмосфера, содержащая кислород, то у нас почти наверняка должны быть хотя бы какие-то виды растений. Это значительно осложняется отсутствием солнечного света, поэтому мы вновь обращаем наше внимание на океанские глубины, пещеры и другие тёмные места на поверхности земли. Во всех этих местах мы находим какие-то виды растительной жизни, и мы должны использовать их в качестве исходных установок для описания растительности нашего Плутона[9].

Прежде чем мы продолжим развивать эти мысли и начнём представлять и описывать физический мир наших плутонян, нам следует вначале выполнить наше третье требование и попытаться представить себе, как мир, какова бы ни была его природа, может восприниматься разумным мозгом, который получает информацию посредством электрических