и заботы он будет отрешаться, жаловаться и раздражаться, а малыш превратится в обузу. К сожалению, в таких ситуациях ребенок может сначала научиться доверять, а потом разучиться. Сами понимаете, какое смятение это может вызвать у малыша.

Одна клиентка, рассказ которой приведен в книге Прессманов о нарциссизме, призналась, что не могла обратиться к матери-нарциссу за эмоциональной поддержкой, а стремления удержаться за это преходящее чувство, что тебя любят, напоминали «попытки ухватиться за дым». Мама говорила правильные вещи, вела себя как хорошая мама, когда дочь рассказывала о своем стрессе, но едва та переставала говорить, тут же меняла тему и начинала рассказывать о собственных проблемах. Мама явно не могла по-настоящему настроиться на чувства и проблемы дочери. Клиентка, привыкшая, что ее мать думает только о себе, рассказала: «Я обожала маму и знала, что она любит меня, но это были словно попытки ухватиться за дым: вы видите его, но не можете взять в руку. Я до сих пор так себя чувствую»[9].

Отсутствие эмоциональной подушки безопасности

Дети из нарциссических семей вырастают, не имея эмоциональной подушки безопасности: они никогда не уверены, будут ли рядом родители, чтобы утешать, поддерживать и любить их. Когда родители-нарциссы непоследовательны в своих любящих заверениях, что ребенок может на них положиться, это вызывает у последнего смятение и тревогу. Он неизбежно расстраивается и боится, когда в какой-то день родители рядом и поддерживают его, а в другой — нет. Если ребенок живет именно в такой среде, доверие к родителям оказывается серьезно подорвано.

37-летняя Саша рассказала мне о непоследовательном поведении матери-нарцисса, когда она была маленькой девочкой и боялась темноты.

Помню, когда мне было лет пять-шесть, иногда просто хотелось, чтобы мама обняла меня и сказала, что все будет хорошо. Я боялась темноты и надеялась, что она утешит меня перед сном, чтобы я уснула. Но я всегда нервничала, когда приходилось ее звать, потому что не знала, как она отреагирует. Все зависело от ее настроения. Иногда я заходила к ней в комнату, а она обнимала меня и говорила, что все будет хорошо, а иногда говорила что-то вроде: «Что ты как маленькая? Иди спи».

У Саши было много историй о том, как мама подрывала доверие к себе. Она часто вспоминала, например, как мама забывала ее забрать — с футбольной тренировки, из школы, с репетиций оркестра, с дней рождения и т. д. Саша рассказала мне вот что:

Я столько раз сидела на ступеньках школы, ждала и думала: она приедет за мной в этот раз или нет? Это было страшно и неловко. Иногда отвозить меня домой приходилось учителям.

Чем чаще такое случалось с Сашей, тем глубже в ней укоренялась неспособность доверять. В итоге она вообще перестала верить, что кто-то о ней позаботится и обеспечит ее безопасность.

Непредсказуемость нарциссов иногда проявляется в том, что они в одну минуту могут быть вполне приятными людьми, а в следующую у них начинается вспышка гнева. Подобные перепады настроения обычно зависят от того, удовлетворены ли их личные потребности. Конечно, ребенок не может контролировать эмоциональную нестабильность родителя-нарцисса, так что недоверие из-за этого лишь усиливается.

41-летний Энтони рассказал, как непредсказуемые вспышки ярости отца-нарцисса не давали ему почувствовать себя в безопасности.

Папа мог быть очаровательным. Собственно говоря, друзья говорили мне, что им нравится его странное чувство юмора и то, как он с ними дурачится. Но когда друзей рядом не было и папу что-то не устраивало, это уже была совсем другая история. Он тут же приходил в ярость, и я не знал, что думать. Он гонялся за мной по всему дому, или отшвыривал к стене, или пытался ударить маму или сестру, или просто кричал и бросался вещами. Это было действительно страшно, особенно когда я был маленьким. Но хуже всего было то, что мы никак не могли предсказать, когда такое случится, — это всегда заставало нас врасплох.

Подобное нестабильное абьюзивное поведение родителя заставляет ребенка постоянно сохранять сверхбдительность и быть настороже, ожидая очередной выходки и борясь с тревогой и страхом. Сами понимаете, как это скажется на маленьком ребенке: он будет жить в постоянном беспокойстве и ужасе. Даже во взрослом возрасте нам необходимо знать, что у нас есть эмоциональная подушка безопасности — партнеры, друзья, семьи, — чтобы чувствовать комфорт и защищенность.

Я не могу полагаться на других

Когда речь заходит о доверии, дети нарциссов усваивают примерно следующее: «Я не могу полагаться на других, даже самых близких, так что должен со всем разбираться сам». Как дети справляются с бременем этого безумного послания, если учесть, что при этом практически во всем зависят от родителей?

Как мы уже обсуждали, ложь и нечестность — одна из опор нарциссических семей, и они разрушают у ребенка чувство реальности. Дети нарциссов получают душевные шрамы: страх, что их бросят, предадут или будут ими манипулировать. Иными словами, они не умеют доверять. Так ребенок понимает, что может рассчитывать только на себя, хотя не способен развить в себе личность, не получая родительской заботы и поддержки.

Хороший пример — 43-летняя Кристи. В детстве она поняла, что не может рассчитывать на заботу родителей — даже на удовлетворение базовых потребностей, — так что выросла, считая, что со всем должна разбираться сама. В детстве ее родители часто, уходя рано утром, говорили, что идут в магазин или в поле и скоро вернутся, чтобы побыть с ней и накормить ее обедом. Она даже помнит, как они говорили: «Ты не проголодаешься, пока мы не вернемся». Их нарциссическая уверенность в том, что их потребности выше потребностей Кристи, привела к тому, что девочка перестала верить им на слово. Кристи с грустью вспоминает следующий опыт, который повторялся неоднократно:

Мы жили на ферме, мои родители были очень заняты, но иногда мне требовались еда, внимание и просто любовь. Когда они не работали, то шли к друзьям играть в покер или выпивать. Когда я была еще совсем маленькой — мне было от силы лет семь, — меня иногда оставляли на произвол судьбы. Я даже не могла найти родителей. И тогда я придумала свой план, который, как я понимаю сейчас, был совсем не безопасным. Бабушка жила вниз по дороге от нас, а у меня был пони. Если мне было очень одиноко или я очень хотела есть, я шла на пастбище, находила свою лошадь… запрыгивала ей на спину и поворачивала ее к бабушкиному дому. Я не знаю, откуда лошадь знала,