Лодзинский маневр германцев представлял собой операцию-сражение. Конечная цель его сводилась к нанесению русским такого удара, который, смяв их армии в Польше, скомпрометировал бы (окончательно или надолго) все наступательные попытки западнее р. Вислы. Практически же это свелось к тому, что 9-я германская армия, совершив железнодорожный маневр, охватила своими ударными соединениями правый фланг русского «тарана», действовавшего западнее Вислы, но не смогла его окружить – напротив, сама подверглась окружению.

Именно Лодзинская операция – свидетель удавшейся операции на окружение со стороны русских войск – кольцо окружения было замкнуто ударом ловичской группы, вышедшей в тыл ударной группе германцев.

В летней кампании 1915 г. противник применил следующую оперативную схему – осуществлялся комплекс операций, заключавшийся в нанесении ряда последовательных ударов по русской армии на разных направлениях (участках) фронта. Данный способ предусматривал последовательное развертывание свободных сил и средств наступающего соответственно то против одного, то против другого участка фронта обороняющегося.

Русская армия, к апрелю 1915 г. истощив свои ресурсы, смогла противопоставить усилиям противника оперативный маневр и планомерный отход.

Оперативный маневр мог способствовать занятию своими войсками наиболее выгодной диспозиции, и одновременно вовлечь противника в самое невыгодное и опасное для него положение.

Кампания 1915 г. носила комплексный и высокоманевренный характер, русская армия применяла все формы оперативного маневра: оперативный прорыв (яркими примерами являются Карпатская операция и Наступление на Серете), фланговую атаку (примеры удачной реализации этого маневра – Алашкертское и Второе Праснышское сражения, а неудачной – Горлицкая операция), контрудар (особенно активно применялся в Горлицкой, Луцкой, Шавельской операциях, боях у Збаража).

Вместе с тем русские войска умело противодействовали оперативному маневру противника – в Луцкой операции пресекли фланговую атаку врага, успешно ликвидировали Свенцянский прорыв и т. д.

Недостаток боеприпасов и технических средств заставил русское командование в 1915 г. применить планомерный отход, осуществлявшийся в течение пяти месяцев – лишь шаг за шагом уступая врагу свои позиции. Этот Великий отход был сопряжен с утратой значительной территории (около 240 тыс. кв. верст), сопровождался большими потерями в людях и материальной части. Но выигрыш времени был несомненен – в среднем на период отхода приходится около 2–3 верст в сутки (считая глубину отхода до 300–450 верст в течение 150 дней). Соответственно, Великий отход можно признать одной из форм оперативного (и даже стратегического) маневра.

Знаковыми аспектами оперативного искусства в кампании 1915 г. на Русском фронте стала борьба за фланги, действия на стыках и сражения за плацдармы.

Под стыком следует понимать место соприкосновения внутренних флангов соседних частей и соединений на их разграничительной линии. Непосредственно на стыке, с точки зрения управления войсками, принцип единоначалия отсутствует, и имеет место двоевластие.

Связность, согласованность и единство действий достигаются на стыках с большим трудом – как вследствие двоевластия, так и трудности обеспечения связи между фланговыми частями двух различных соединений. Именно поэтому войсковые стыки наиболее опасны для обороняющегося, а действия на стыках наиболее перспективны для наступающего.

Наиболее яркие примеры операций, в которых осуществлялись действия на стыках – Горлицкая операция, Шавельское и Виленское сражения.

Активные действия на стыках имели место уже осенью 1914 г. – в период Лодзинской операции. Так, находившийся на стыке русских 1-й и 2-й армий 5-й Сибирский армейский корпус, занимал позицию к северу, западу и юго-западу от г. Влоцлавска (общее протяжение свыше 27-ми км). Позиция корпуса была укреплена слабо, дивизионных резервов не было, в корпусном резерве был один полк, а левый фланг корпуса прикрывался 1-м Астраханским казачьим полком. Армейский резерв (6-й Сибирский армейский корпус) пока не мог начать переправу на левый берег Вислы. То есть русское командование 1 и 2-й армий, не учитывая оперативных свойств стыков, организовало стык своих армий на важнейшем для германцев операционном направлении.

Фронтовое командование, зная стремление германцев наносить главные удары в стык, не предприняло никаких шагов к их обеспечению путем размещения своих фронтовых резервов или хотя бы отдаче соответствующего распоряжения армейским инстанциям о том, на ком лежит ответственность за целостность стыка и кто должен организовать его обеспечение.

Командармы проявили некоторую инициативу, но она была в форме заботы о непосредственном обеспечении своих собственных флангов. Командующий 1-й армией стремится создать прочный щит из войск 5-го Сибирского армейского корпуса и под его прикрытием выдвинуть 6-й Сибирский армейский корпус своего армейского резерва. А командующий 2-й армией, делая серьезную попытку добиться взаимодействия на стыке армий, направляет свой 2-й армейский корпус к северу для удара по противнику, угрожающему левому флангу 1-й армии. Но вместо флангового удара маневр 2-го армейского корпуса привел к фронтальному встречному столкновению с частями германского 20-го армейского корпуса и не дал никакого тактического эффекта. Созданный 2-м армейским корпусом барьер мог только отсрочить вторжение германцев в стык между армиями, но не парировать его. Соответственно, неудачи постигли и 5-й Сибирский и 2-й армейские корпуса. Именно это и позволило противнику начать окружение 2-й армии.

Боевой опыт привел к тому, что в кампании 1915 г. многие действия на стыках были для русской армии удачны. Ярким примером таких действий является парирование прорыва на стыке 4-й и 3-й армий резервом 25-го армейского корпуса в июне 1915 г. Для обеспечения стыка на случай его прорыва противником был назначен особый начальник с подчинением ему сильного отряда из трех родов войск (два полка пехоты, дивизион легкой артиллерии и казачья дивизия). Отряд был расположен в таком районе (за флангом корпуса), который по тактическим условиям являлся выгодной позицией для удара во фланг прорвавшегося противника. Действия 25-го армейского корпуса привели к значительному тактическому и оперативному успеху.

Оборона – основная оперативная форма действий русской армии в кампании 1915 г. Но только активная оборона приносит осязаемые результаты. Опыт боев показал, что контратака противника, ворвавшегося в оборонительную полосу, должна быть подготовлена заранее, причем должна осуществляться ударной группой из глубины обороны – в нескольких, 5–7 километрах от района прорыва.

Ярким примером успешной активной обороны являются действия русских войск в Шавельском и Грубешовском сражениях.

В мае 1915 г. 25-й армейский корпус 2-дивизионного состава, занимая растянутый фронт около 30 км и имея против себя количественно равные и технически превосходящие его силы австро-германцев, своей умелой активной обороной не только сорвал атаку противника, но встречным ударом разбил неприятельскую дивизию и спас соседний 31-й армейский корпус.

В качестве не совсем удачного примера активной обороны русской армии в кампании 1915 г. следует назвать действия в Галиции в период Горлицкого прорыва. Для ликвидации прорыва войск А. Макензена было решено направить на помощь русской 3-й армии до 6 пехотных и 3–4 кавалерийских дивизий. Фронт наступления противника в начале операции (19 апреля) не превосходил 35 км. При одновременном введении в дело свежих сил их хватило бы для