– Для славы звонкое имя – уже полдела, – сказала фрау Шварц. – Принц Артур Лют Пятый, обедневший наследник трона в далеком королевстве, звучит намного лучше, чем Артур Шварц из провинциальной дыры, ты согласна?

Зета подула на горячий чай у себя в чашке.

– Разумеется, одного звонкого имени недостаточно, – продолжала фрау Шварц. – В последний раз он выступал семь лет назад. В газетах пишут, что он утратил талант. Чушь!

В глазах ее промелькнуло негодование, словно порыв ветра, – застарелое, горькое негодование, на миг появилось и тотчас исчезло. В этот миг лицо у нее было в точности такое же, как у принца Люта. Странно, что Зета заметила это только сейчас.

– Но мы им покажем, что Артур все еще лучший артист-кукольник на белом свете.

– Но как вы это сделаете? – спросила Зета и осторожно глотнула чая.

– Через две недели город будет отмечать свой столетний юбилей, – сказала фрау Шварц. – Задумано множество праздничных событий. В том числе конкурс, на который приедут все лучшие кукольные театры страны. На состязании будет присутствовать император, большой любитель марионеток, и все важнейшие газеты пошлют туда своих корреспондентов. Артур примет участие. И одержит блестящую победу.

– Но как он это сделает… с его руками…

Фрау Шварц улыбнулась. Точнее, вовсе не улыбнулась. Улыбнулись только уголки ее губ, а глаза остались непроницаемы.

– Что должно быть в первую очередь у артиста-кукольника?

– Хорошие руки и хорошая кукла, – сказала Зета, запомнившая свой первый урок.

Фрау Шварц кивнула.

– Руки у Артура никуда не годятся, это правда, – сказала она. – Но если у него будет отличная кукла, то этим можно все наверстать.

Она посмотрела на деревяшки, привязанные к ногам Зеты.

– Нет! – воскликнула Зета, поняв, что имеет в виду фрау Шварц.

– Это единственный выход, – сказала фрау Шварц.

– Но ведь никто не попадется на удочку?

– Есть только один способ это узнать.

XII

Зета стояла на маленькой круглой сцене. Теперь деревяшки были надеты не только ей на ноги, но и на руки. И от них тянулись нитки к деревянному кресту в руке Артура Шварца, с помощью которого тот управлял движениями девочки.

Он стоял на возвышении позади сцены, так что из зала виднелась только верхняя часть его тела, как бы возносящаяся над подмостками, словно он был всемогущим волшебником.

Быть марионеткой оказалось еще труднее, чем Зета думала. Намного труднее.

– Не надо то и дело смотреть вверх, – объясняла фрау Шварц.

– Но иначе я не вижу, чего он от меня хочет.

– Тебе ничего и не надо видеть. Ты должна это чувствовать.

– Я чувствую только, что совсем не могу двигаться, – жаловалась Зета. – Мне ужасно мешают эти деревяшки!

– Именно так и задумано, – бодро отвечала фрау Шварц. – Благодаря деревянным накладкам ты двигаешься как марионетка, а не как человек.

– Думайте о связи по ниткам, – воскликнул Артур Шварц. – О связи по ниткам, фройляйн Шметтерлинг! Артист и кукла неразрывно связаны друг с другом. Не только руки артиста оживляют марионетку, но и марионетка оживляет артиста!

Пока же Зета делала ровно противоположное тому, чего от нее хотел Артур. Когда он вел ее направо, она двигалась налево. А когда он хотел, чтобы она встала, Зета, наоборот, садилась. Он ведь стоял на возвышении у нее за спиной, и она его не видела.

– Не поднимайте же вы голову, черт побери! – рычал он всякий раз, когда Зета невольно старалась на него посмотреть.

Самым трудным оказалось добиться того, чтобы нити были постоянно натянуты, и не начинать движения прежде, чем кукловод успеет ее направить крестом, потому что тогда нитки провиснут и иллюзии придет конец.

– Связь по ниткам, кляча неуклюжая! – ругался Артур Шварц. – Связь по ниткам!

Когда он ее наконец-то отпустил, за окном уже начало смеркаться. У Зеты раскалывалась голова. Она надела пальто, вышла из своей комнаты и направилась к двери на улицу. Но на полпути ее остановила Хильда.

Фрау Шварц была неумолима.

– Мне очень жаль, – сказала она Зете, – но тебе нельзя ходить в город. Там шастает уйма газетчиков, мечтающих пронюхать, что задумал принц Артур Лют Пятый. Если тебя кто-нибудь увидит, то весь план лопнет.

XIII

Когда Зета овладела искусством вести себя как истинная марионетка, сразу же началась настоящая работа: разучивание пьесы. Пьеса называлась «Чудесное причисление к лику святых принцессы Эдельмины». Зета играла роль принцессы Эдельмины, точнее сказать, она играла роль куклы, изображающей принцессу Эдельмину. По зову Бога принцесса Эдельмина решала уйти в монастырь, а в конце пьесы ее причисляли к лику святых.

Настроение у Артура было хуже, чем когда-либо. Зета не могла понять, от чего именно он такой злой: от боли в руках – а боль была невыносимой, неспроста же он несколько раз за день делал глоток из флакона с лауданумом – или от ее беспомощности.

– Это благородная принцесса, – кричал он, – а не хромая корова!

– Он хочет сказать, что дело идет на лад, – пояснила фрау Шварц.

– Ничего подобного!

В то утро он два раза в бешенстве убегал из павильона, но фрау Шварц оба раза возвращала его. В какой-то момент, когда Зета, хоть и очень старалась выполнять все указания, все же нечаянно посмотрела наверх, Артур с силой швырнул крест с нитками вниз на сцену. Крест пролетел в миллиметре от Зеты и с грохотом упал на доски.

Как-то раз, когда у Артура так болели руки, что он не мог репетировать, а фрау Шварц пошла в город за покупками, Зета прилегла днем отдохнуть и проспала два часа глубоким сном без сновидений. Проснувшись, она не могла понять, где находится. В ее не до конца пробудившемся сознании комната в замке слилась с комнатой в родительском доме. Рядом с маленькой дверью своей комнаты она увидела огромный письменный стол и стул с пятью подушками, а ее нынешняя кроватка на миг показалась ей океаном под балдахином, но потом снова сжалась до обычного размера.

Ей надо было срочно подышать свежим воздухом, но дверь ее комнаты кто-то запер. Зета не смогла найти свое пальтишко, так что надела халат и вылезла на улицу через окно.

Служанка Хильда работала в садике с валунами. Полола там траву. Наверное, она была совсем немного старше Зеты, хоть и втрое выше ростом. Зете вдруг очень-очень захотелось поговорить с кем-нибудь, кто мог бы стать ее подругой, с кем можно было бы поболтать о… в общем, обо всем на свете.

– Привет, – сказала Зета.