на кого не глядя, Артур встал. Левой рукой он осторожно поддерживал правую, в железной перчатке, словно то был больной младенец. Фрау Шварц пошла за ним следом. Прежде чем закрыть за собой дверь, она обернулась и подмигнула Зете.

Зета внезапно почувствовала бесконечную усталость.

XVI

Вечерняя газета привела весь замок в волнение. Козлом отпущения стала бедная Хильда.

– Хильда! – орал Артур. – Почему газета до сих пор не проглажена?

Хильда прибежала на зов, настолько втянув голову в плечи, что шеи вообще не было видно.

– Отвечай!

– Может быть, газета лежала справа от двери? – вмешалась в разговор фрау Шварц. – Газеты, лежащие справа, еще ждут обработки. Если они готовы для чтения, то лежат слева. Так заведено уже много лет. И ты наверняка это знаешь!

Фрау Шварц незаметно подала Хильде знак, чтобы та ушла.

Истинная причина гнева стала ясна вечером, когда Зета и фрау Шварц сами прочитали газету.

От нашего корреспондента

Среди праздничных мероприятий, приуроченных к столетию города, три интригующих события привлекают наибольшее внимание. Во-первых, все с нетерпением ждут Большого фейерверка, который будет сопровождаться выступлением нескольких военных духовых оркестров из наших краев. Во-вторых, зрителей порадует масштабная выставка о столетней истории отношений между нашим городом и Императором. И в-третьих, апогеем всего празднования станет состязание между лучшими марионеточниками страны.

Победитель получит в награду десять тысяч серебряных монет. С особым нетерпением жители города ждут выступления патриарха театра марионеток, достопочтенного принца Артура Люта Пятого, который появится сегодня на подмостках впервые после семилетнего перерыва и покажет нам в Большом зале спектакль по новой пьесе. Горожане ждут не дождутся увидеть это представление.

– Он переживает, – сказала фрау Шварц. – Вдруг все увидят, что Великий Лют перестал быть Великим Лютом. Чушь. Уже в одном только кончике мизинца на левой руке у Артура таланта больше, чем у всех остальных в десяти пальцах.

Она выпалила это очень бодро. Но Зета знала фрау Лют уже достаточно хорошо, чтобы услышать в ее словах тот непоколебимый оптимизм, с которым она бросалась в бой с любыми препятствиями и любыми трудностями. И Зета впервые осознала, что человек может выработать в себе столь несокрушимую бодрость духа лишь в том случае, если не раз сталкивался в своей жизни с мощными противодействующими силами.

– Но вы не говорили, что будет разыгрываться приз, – сказала Зета. – И откуда они знают, что принц ставит новую пьесу?

– Новую пьесу?

– Но ведь так сказано в статье?

Фрау Шварц сняла пенсне и потерла переносицу. Несколько мгновений она молчала.

– М-да… – произнесла она задумчиво.

– Это вы им рассказали.

– Ты так думаешь? – проговорила она.

XVII

Как-то раз, одним дождливым утром, в дверь замка позвонили. Зета, только что постиравшая свою ночную рубашку, как раз развешивала ее сохнуть в теплой комнате у входа и увидела, как Хильда подошла к деревянной двери и открыла ее. В дверях стоял человек, сразу занявший своей квадратной фигурой весь дверной проем: его ширина равнялась его высоте. Лицо его напоминало песчаную равнину, размытую ливнями. На покрытом оспинами лице пролегли глубокие складки. В руках он держал лист бумаги, но в его огромных грубых ручищах лист казался размером с почтовую марку.

– Я хочу поговорить с фрау Шварц.

– Она здесь не живет, – ответила Хильда.

Мужчина посмотрел на лист бумаги в руке.

– Элеобора Шварц здесь не живет?

– Это дом принца Люта Пятого.

Хильда хотела закрыть дверь, но человек мгновенно схватился рукой за косяк. Для любого другого это имело бы самые печальные последствия, но у незваного гостя пальцы были толстые и узловатые, как корни дерева, так что скорее можно было испугаться за дверь, чем за пальцы.

– Согласно моим сведениям, Элеобора Шварц проживает именно здесь, – повторил он.

– Значит, ваши сведения ошибочны.

Зета увидела, как на шее у Хильды выступили красные пятна такой же формы, как бывают у жирафов.

– Не будете ли вы любезны убрать пальцы. Меня ждет работа.

Какое-то мгновение казалось, будто мужчина откажется. Но потом он, словно дразня служанку, медленно-медленно снял руку с косяка.

– Да, конечно, – произнес он. – Но если вдруг окажется, что вы спутали и Элеобора Шварц все-таки живет здесь, то можно вас попросить сообщить мне об этом? Вы найдете меня по этому адресу.

– Ох уж мне эти журналюги, – сказала фрау Шварц, когда Зета спросила ее, кто это был.

Она сидела за кухонным столом и составляла список покупок.

– Господи, ты и представить себе не можешь, на какие хитрости они готовы пуститься, лишь бы узнать, какой спектакль готовит принц.

Она сказала это как ни в чем не бывало, но Зета не могла избавиться от ощущения, что фрау Шварц обеспокоена. И когда Хильда позвала экономку и взгляд Зеты упал на недописанный список покупок, девочка увидела, что слова «мешок картошки» были написаны трижды. Она и сама не знала, почему это сделала. Пошла в кладовую, в ту комнату, где провела свою первую ночь в этом доме. Там по-прежнему было почти пусто. Лежало несколько пучков завядшего салата, несколько красных яблок. Под потолком по-прежнему висели колбасы.

На тех же полках стояли баночки со средством для чистки серебра.

Но теперь их было на три штуки меньше.

При том что Зета до сих пор не видела в доме ни единого серебряного предмета.

Их репетиции с принцем Лютом возобновились. «Чудесное причисление к лику святых принцессы Эдельмины» было без лишних слов отложено в сторону. Вместо «Причисления» фрау Шварц написала пьесу из пяти действий на основе того, что рассказала Зета. В каждом действии новая жена Синей Бороды проявляла излишнее любопытство, что стоило им всем жизни. Кроме последней жены, которая в пятом действии отплатила Синей Бороде его же монетой.

Зете предстояло играть роли всех пяти жен. Фрау Шварц заказала в швейном ателье в центре города кукольное платье, которое с помощью простых деталей – здесь цепочка, там воротничок – легко и быстро превращалось в пять разных нарядов пяти жен Синей Бороды.

Кроме того, у Зеты была маска из папье-маше и пять разных париков размером с поварешку, сделанных в мастерской при женской тюрьме.

При первой читке новой пьесы Артур был на грани того, чтобы вернуться к «Чудесному причислению».

– Скажите на милость, как я должен управлять одновременно и куклой-женой, и куклой-Синей Бородой? – кричал он.

Зета заранее обдумала этот вопрос. Ломала над ним голову всю ночь. И нашла поразительно простой и одновременно революционный ответ.

– Для Синей Бороды вообще не