— Ты нам зубы не заговаривай, — осмелев в край, спрашивает Егорка, — ты лучше скажи, почему гостя в гостиницу «Василёк» не командировала? Там чистое бельё и мягкие подушки.

— Так вот, Максим, — гну свою линию, не обращая внимания на помощника. — Обнесение участка сплошным забором высотой не ниже двух метров обошлось бы мне недешево, да и не всегда это надежно. И, к счастью, мне удалось более или менее решить все вопросы за счёт комплекса мер. У дома осталась часть ульев. Но в первую очередь мы с Егором…

— Нет, вы слышали! Они с Егором?! — идёт Максим рядом, передвигаясь широким шагом.

Мои четыре — его один.

— Да молодой он для меня, Максим, ну хватит уже, — психую.

— Я молодой для неё — подтверждаю.

— Что не помешало ей предложить тебе руку и сердце, — Максим всё никак не угомонится.

— Я это сделала исключительно для того, чтобы пустить пыль в глаза комиссии, — какого чёрта я оправдываюсь перед Максимом! Непонятно, как будто мне важно, чтобы он поверил, что я не приставала к Егору, что между нами ничего такого не было, хотя, по-моему, это очевидно: Егорка для меня как брат, младший, порой несмышлёный брат. Но я всё равно продолжаю доказывать свою невиновность перед Дубовским. — Так вот, я посчитала, что безопаснее и проще будет вступить в брак со знакомым Егоркой, чем звать чужого мужика в дом. Да и детям можно было бы как-то получше всё это разъяснить.

— Не знаю, мне всё равно не нравится, что ты до меня пыталась выйти за Егора, причём по собственному желанию.

— Ну и что теперь? — закатываю глаза, как будто рассчитывая услышать ответ с небес.

— Ничего, просто выводы для себя я сделал.

— Какие ещё выводы?

— Что тебе всё равно, за кого фиктивно выходить замуж.

— Ну ты как маленький! Ей-богу! Это была бы обычная сделка.

— Ага.

— Что ещё за «ага»?

— Это значит: разумеется, несомненно, безусловно. Ты же любишь читать, Ксения. Должна знать синонимы слова «ага».

— Ты невыносимый тип, Максим Дубовский. К тому же я до сих пор ничего о тебе не знаю.

— Кстати, а зачем вам фиктивный брак? Вы вроде непохожи на мужчину, которому надо за деньги жену искать? — встревает в разговор Егорка, о существовании которого, споря, мы с Максимом вообще забыли.

— О, — смеюсь, — об этом я бы тоже очень хотела узнать, но Максим молчит как рыба. Это у нас главная тайна всей этой сумасшедшей истории.

— Ты ночуешь в одной хате с мужиком, даже не зная, зачем ему фиктивный брак? — осуждающе тихо произносит Егор и, покачав головой, устремляется вперёд. — Ну ты даёшь, Ксения!

Почувствовав себя идиоткой, останавливаюсь, поджав губы.

А мужчины уверенно идут вперёд, по ночной тропе, то и дело друг друга обгоняя. Темно. Дальних домов и вовсе уже не видно. Лишь зловещим, но сказочным фоном за пределами нашей «деревни» смутно темнеет густой сосновый лес. Неизвестно, что ждёт нас там, впереди.

* * *

— Удивительно, что вы так быстро спелись, — рассуждает Егорка, размахивая дедовским мушкетом.

Он бежит не разбирая пути. И спотыкается о кочку, поросшую колючей травой, едва не напоровшись на торчащий из земли острый камень.

Максим вовремя подхватывает его за шкирку, а мой младший помощник продолжает чесать языком. Ой, допросится, ой, получит шваброй.

— Как сейчас помню, — болтает Егор с Дубовским, а тот и рад уши развесить, — Ксюша совсем ещё молоденькой работала в нашей столовой. Я часто ходил к ней, ибо страсть как люблю столовские котлеты с такими переваренными макаронами, чтобы склизкий соус и пережаренный лук.

— Что ты можешь помнить, тебе было лет десять от силы, Егор? Ты от мамки убегал за хлебом, совсем ещё пацаном был и всё время ел. Удивительно, что ты в итоге не превратился в колобка на ножках с твоим-то аппетитом.

— У меня гены хорошие, босс. Я в этом возрасте уже вполне себе знал, как с плугом управляться или гвозди забивать. Практически мужиком был. Так что всё прекрасно помню. А ты красивая была, мальчики красивых тёток всегда выделяют.

— Отлично, все красивые тётки у Егорки с десяти лет на счету, — хохотнув в голос, выдаю остроту и настороженно оглядываюсь по сторонам. Вроде бы нигде никого нет, но эти двое порядком утомляют своими разговорами.

— Ты давай не отвлекайся, дальше рассказывай, — приказывает Егору Максим, а сам смотрит на меня искоса, забавляется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Понимаю, что он шутит.

— Так вот, — с серьёзной и очень важной физиономией продолжает Егор, — очень мне запомнилось, что как-то раз возле входа в столовую Ксения разговорилась с Иваном. Своим будущим мужем. И я совершенно уверен: он ей показался довольно милым.

Охаю, всплеснув руками.

— Передача «Давай поженимся». Два взрослых кабана обсуждают мою личную жизнь.

Недовольно поджав губы, стискиваю ручку швабры сильнее и бросаю на фиктивного жениха делано злой взгляд. Кстати, он удалил своё брачное объявление. Я специально проверила. Больше никого не ищет. Это приятно.

— Тогда, много лет назад, я очень оценил, что Ксения Владимировна так и не дала Ивану свой номер телефона. Но Иван не зря был самым лучшим комбайнёром в Большевике и окрестностях. Думаешь, Максим, он отстал?

— Мне одной кажется, что ты просто пересказываешь истории Михайловны, а на самом деле ничего не помнишь из детства?

— Не тут-то было, — игнорирует меня Егор, продолжая свой душераздирающий рассказ. — Иван её снова нашёл и просто задушил своим вниманием. Каждый день встречал после смены. А Ксения упиралась, даже дедовские жигули научилась водить, чтобы сразу после работы уматывать и автобуса не ждать. Капитально так отбивалась от каждодневных Ивановых приглашений на свидание.

— Это на неё очень похоже.

— Подтверждает знающий меня пять минут тридцать две секунды Максим Дубовский.

Мы переглядываемся, темнота скрывает его тёмные глаза, но я всё равно чувствую химию между нами.

— Ксения, не перебивай важный мужской разговор, у тебя ещё будет шанс выступить.