Я взялся смотреть записи, а Ларин «неожиданно» вспомнил, что привёз какие-то продукты «в качестве пожертвования», и они вдвоём с дьячком вышли из флигеля. А мне только этого и надо было. Ну-с, посмотрим, где запись о смерти Татьяны Лариной? Я легко нашёл нужную страницу, благо даты шли по порядку, а нужная была известна.

Как исправить написанное пером так, чтобы не оставить никаких следов? С помощью магии, естественно. А как не оставить и магических следов? Для этого есть свой маленький секрет.

Сначала надо «вытянуть» чернила неугодной строки. Всего три Знака в связке, и над книгой повис крохотный чёрный шарик сухого пигмента. Эфирных следов к бумаге практически не прилипло — воздействие делалось на чернила, а их я выкину где-нибудь в другом месте. Но в книге осталось свободное место от сведённой строки, так что нужен ещё один шаг. Пять Знаков, одна Печать, короткий взмах small wand’а, и оставшиеся строки равномерно раздвинулись на странице. Ну вот, будто ничего и не было! Даже если кто-то станет искать эту запись, то никогда ничего не найдёт. А следы эфира размажутся по всей книге и будут не видны.

В последний момент я вспомнил слова Марьи Алексевны и полез искать отметку о рождении. Пришлось пролистать толстую книгу почти к началу, чтобы обнаружить нужную строчку.

«Усадьбы Замотрино помещика Алексея Ларина сына Апполинарьева родилась дочь Татьяна».

Дата рождения, дата крещения. Священник хоть и не делил страницы на столбики с разными данными, но дотошно записывал все подробности, включая крёстных родителей и даже приметы новорождённых.

«Дщерь Алексеева имеет глаза карыя, волосья светлые, а на щеке малое пятно родимое с гривенник».

Описание совершенно не подходило к Татьяне, но просто уничтожить его было нельзя — пустое место тотчас вызовет подозрение. Ёшки-матрёшки, что делать-то?

Глава 16

Колбаса для слонотоптама

Ещё только-только вернувшись с войны, я пришил маленький кармашек на кобуру small wand’a. В нём и лежала с тех пор стеклянная палочка с золотым сердечником — needle wand. И теперь, сидя над метрической книгой, я мог с полным правом похвалить себя за предусмотрительность.

Нарисовав несколько знаков, чтобы «размягчить» старые чернила на бумаге, я принялся менять очертания букв. Тонкая, скрупулёзная работа, требующая концентрации. Я даже дышать старался через раз, чтобы кончик needle wand’а меньше дрожал. С величайшим трудом за четверть часа удалось поменять слова в строке.

«Дщерь Алексеева имеет глаза синяя, волосья тёмные, особливых примет же не имеет».

Вот только буквы в словах немного плясали, да и почерк стал малость отличаться. Увы, я не каллиграфист и не реставратор, чтобы подделывать чужие надписи магическим способом. И чтобы скрыть неумелую подделку, пришлось слегка подпортить всю книгу.

В шкафчике у окна нашлась бутылка с остатками кагора. Дрянного, судя по запаху, я бы такой даже пробовать под угрозой расстрела не стал. Но для дела сгодилась и такая бурда.

Я взял метрическую книгу и полил кагором срез страниц. Дал впитаться, прицельно плеснул на десяток-другой листов, выше и ниже того, где находилась нужная строка. Для лучшего эффекта добавил связку Знаков для «разжижения» чернил. А затем прошёлся по мокрым листам, размазывая концы строк тряпочкой. Завершил порчу церковного имущества простым «высушивающим» колдовством. Страницы слегка покоробились, а нужная запись превратилась в нечто неразборчивое.

«Дщерь Алексеева имеет глаза синяя, волошшш темшшш, осошшш шшшт же шш ишшшт».

Пусть теперь дотошный следователь, если такой появится и начнёт копать, выясняет, что здесь имелось в виду. Даже если он восстановит получившиеся «мазюки», то ни за что не догадается о подмене записи.

— Константин Платонович, вы закончили?

Во флигель вернулись Ларин и дьячок.

— Да, уже всё.

Я захлопнул метрическую книгу и положил на место.

— Не беспокойтесь, Фёдор Апполинарьевич, запись о вашем брате в полном порядке.

— Замечательно! Тогда не будем вас больше задерживать, Иван Васильевич. Надеюсь, вы передадите новому иерею о наших бедах.

— Конечно-конечно, Фёдор Апполинарьевич, — затараторил дьячок, — всенепременнейше. Вы столько сделали для прихода, что грех о вас не заступиться.

Мы попрощались с дьячком, сели в дрожки и отправились в обратный путь. Едва мы выехали за околицу Замотрино, Ларин спросил:

— Получилось убрать запись, Константин Платонович?

— Да, наилучшим образом.

— Вот и славно! Остальные документы я выправлю в Муроме чуть позже, а сегодня представлю Татьяну семье. Полагаю, будет неплохо ей задержаться у нас месяца на три.

— Зачем это?

— Ну как же! Она ведь теперь Ларина. Ей надо со всеми познакомиться, да запомнить хорошенько. Неплохо бы подружиться, узнать наши семейные традиции и шутки. Я бы даже сказал — вжиться в новую роль.

— Пожалуй, соглашусь. Но месяца будет достаточно.

Ларин кивнул:

— Пусть так. Но тогда ждём вас и Татьяну в гости на Рождество.

— Боюсь вас огорчить, Фёдор Апполинарьевич, но на Рождество не успеем, у нас запланированы некоторые дела. А давайте на Новый год?

Ответить Ларин не успел.

— Тпрруу!

Он резко дёрнул вожжи, останавливая дрожки. Впереди, поперёк дороги, стояла карета. Старая, видавшая виды, с облупившейся краской, но со свежим нарисованным на дверце гербом. А перед ней, опершись на трость, стоял тучный мужчина с неприятным лицом в оспинах. Шляпа на голове толстяка была мятая, с прилипшими к тулье соломинками, будто её хозяин ночевал на сеновале.

— Колбасов, — прошипел с ненавистью Ларин, — подловил, хитрый чёрт.

* * *

— А я ведь тебя предупреждал, Фёдор, — выкрикнул Колбасов дребезжащим голосом, — не ездить по моей земле. Предупреждал ведь? Теперь пеняй на себя.

Из-за кареты вышла троица мужиков с ружьями. Судя по рожам, помещик набрал себе помощников из бывших разбойников и каторжников.

— Ну-ка, опричнички, подстрелите лошадей моему соседушке. Чтобы не катался почём зря по чужой вотчине.

Даже без магического чутья было видно — ружья у эрзац-опричников обычные пороховые, никаких «огнебоев» там и близко нет. А у самого Колбасова имелся Талант, но какой-то тусклый и пожёванный как его шляпа.

Марья Алексевна настоятельно рекомендовала мне не трогать Талант, пока не научусь контролю над резервами. Но для таких случаев у меня имелся небольшой секрет, отработанный задолго до знакомства с Лукианом и «пересборки» Анубиса.

Small wand сам прыгнул в ладонь из кобуры. Я выставил руку и мысленно нарисовал Знак. Анубис мгновенно