– Я не замерз.

Ася толкнула стеклянную дверь.

На вахте никого не было, видно, тетю Катю пригласили поучаствовать в общем застолье. Минуту-другую Ася слонялась по пустому фойе, придумывая, как ей быть, кому отдать злополучные торты. Ничего не придумала и решительно водрузила коробки на тети-Катин стол.

– Ничего, найдут, – успокоила она саму себя и вышла из ДК.

Алексей стоял чуть поодаль и дымил очередной сигаретой.

Ася взяла его под руку.

– Идем.

Они шли молча, почти не глядя друг на друга. Несколько раз Ася поскользнулась и чуть не упала.

– Говорю же, осторожно, смотри под ноги. – Его голос прозвучал глухо и недовольно.

Она почувствовала обиду и желание сказать в ответ какую-нибудь резкость, но сдержалась.

Вдалеке показался знакомый серый дом. Внезапно Алексей остановился, искоса посмотрел на Асю.

– Ты чего? – Она потянула его вперед.

– Ничего. Так. – Он сделал несколько неуверенных шагов и снова встал. – Настя, слушай. Давай раньше, чем домой, в магазин зайдем.

– Зачем? – У нее внутри все напряглось.

– Ну зачем. Ты же понимаешь… ну Насть… мне надо, честное слово. Мы… знаешь что, давай вместе, по чуть-чуть, капельку совсем. А, Малыш?

– Иди. – Ася резко выдернула руку. – Давай, иди! Ну! Я тебя не держу. Хочешь, еще и денег дам?

– Насть, не надо так. – Он хотел обнять ее, но она отпрянула в сторону. – Ты не сердись. Я же… я все понимаю, но только немножко. Иначе… тяжело.

Она смотрела на его поникшую фигуру, и ее охватывало гнетущее чувство безнадежности.

– Значит, магазин закрыли, говоришь?

– Да. То есть нет. Нет, конечно. Я сам виноват. Я, Насть, козел. – Алексей криво улыбнулся. – Бригадир наезжать стал, что перекур долгий. Нужно было промолчать…

– Нужно было, – со вздохом подтвердила Ася.

– А я… в общем… – он развел руками.

– В общем, тебя уволили. В который раз?

– Насть, не надо. Зайдем лучше в магазин.

– Я сказала, иди. Только один, без меня. И домой тоже.

– Ладно, – Алексей взял ее за руку, – не хочешь, как хочешь. Ни черта ты не понимаешь, потому что дура полосатая. Пошли.

Они зашли во двор, отперли подъезд, поднялись по лестнице.

Вид чисто убранного коридора погрузил Асю в уныние. Только позавчера она так тщательно вымыла здесь полы, заставила Алексея взять у соседей пылесос, пропылесосить мебель, вытряхнуть старенький палас, лежащий перед дверью. И зачем все это?

Начинается то же, что было месяц назад.

Ася медленно сняла пальто, повесила его на вешалку. Алексей, не раздеваясь, прямо в ботинках, прошагал в комнату и рухнул на диван.

– Так и будешь жить по-свински? – Она сощурилась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

– Отстань.

– Давай, я ужин приготовлю. Хочешь голубцы?

– Не хочу.

– Тогда ботинки сними. От них грязь.

– Плевать.

– Слушай! – Ася почувствовала, как от гнева загорелись щеки. – Может, мне лучше вообще уйти?

– Вали.

– Что ты сказал?

– Что слышала. – Он отвернулся к стене.

– Хорошо! – Она быстро вышла в коридор, надела пальто, дрожащими руками застегнула пуговицы. Со всего маху хлопнула дверью, спустилась на один пролет и остановилась.

Постояла на площадке, рассеянно глядя на тусклую, закопченную лампочку. Потом медленно вернулась, прислушалась.

В квартире было тихо. Ася нерешительно потянула ручку на себя.

Алексей стоял у самого порога, прислонившись спиной к стене. Куртка лежала рядом на табурете, ботинки стояли под вешалкой.

Мгновение они буравили друг друга пристальным взглядом, затем Ася усмехнулась и зашла в прихожую.

– Как будто тебе пять лет.

– Ты на себя погляди. – Алексей закрыл дверь у нее за спиной и помолчал немного, разглядывая выщербленный паркет. – Ладно, прости. Я не хотел тебя обижать.

Она вдруг заметила, что он дрожит.

– Тебе холодно?

– Немного.

В квартире действительно сифонило изо всех щелей.

– Пойдем чайник поставим. – Ася обняла Алексея за плечи.

Он снова был для нее как Степка, беспомощный, потерянный, несмотря на силу и возраст. Просто не верилось, что от этой детской покорности до лютой ярости, сметающей все на своем пути, всего один шаг.

Она отвела его на кухню, поставила чайник, залезла в холодильник, достала кое-какие продукты, наскоро приготовила еду. Однако Алексей есть не стал.

Его трясло все сильней, не помогли ни два стакана горячего чая, ни таблетка валерьянки, которую всучила ему Ася.

– Тебе надо лечиться, Алеша. Ты болен, и очень серьезно. – Она снова обняла его, прижала к себе, тщетно пытаясь согреть, успокоить.

– А то я не лечился! Из-под Читы в Москву вернулся, и жена меня два года по больницам таскала, все без толку.

– Так это давно было. Сейчас все по-другому, у мужа в клинике, например, новейшая аппаратура для диагностики, лекарства есть разные, сильнодействующие.

– Не хватает мне еще лечиться у твоего мужа!

– Я не говорю, что обязательно у него. Но ведь не помирать же.

– А хоть бы и помирать. – Алексей безнадежно махнул рукой. – Эх, Настька, средство только одно есть, проверенное, да ты не соглашаешься. Зря.

– Давай лучше ты заснешь. Утром станет лучше, вот увидишь. И выпить не будет хотеться. А потом мы найдем новую работу. Давай, а? – Ася баюкала его, как ребенка, и говорила, говорила без умолку, стараясь не дать ему вставить ни слова.

Постепенно она почувствовала, как его тело перестало дергаться, мышцы, сведенные судорогой, расслабились, голова отяжелела и стала клониться ей на плечо.

– Ляжешь?

Алексей с трудом разлепил глаза и кивнул.

Ася довела его до дивана и уложила, накрыв одеялом до самого подбородка. Через минуту он уже спал.

Она тихо сидела рядом. В клетке возился Пал Палыч, что-то грыз, шебуршил коготками по газете.

Ася вдруг почувствовала усталость, такую дикую, непомерную, что ей захотелось самой свалиться рядом, хоть на пол, и тотчас уснуть. Провалиться в спасительную темноту и пустоту и не думать о том, что рано или поздно придется идти домой.

Куда она уйдет? Как оставит Алексея в таком состоянии почти на сутки? Ясно, что им нельзя разлучаться, ни на день, ни на час, ни на миг. Иначе случится беда.

Значит, нужно во всем признаться Сергею. Прекратить вранье и уйти туда, где на самом деле ее место.

Но как быть со Степкой? Расстаться с ним Ася не в силах, об этом не может быть и речи. Взять с собой сюда, в крошечную, продуваемую всеми ветрами, однокомнатную квартирку, сделать свидетелем грязи, нищеты и унижений, а главное, подвергнуть опасности, неминуемой при соседстве с больным человеком?

Тоже исключено.

Что же остается?

– Что делать? – тихо проговорила Ася, обращаясь к Пал Палычу. Тот перестал шуршать и уставился на нее блестящими пугливыми глазками.

– Не