Ася же в поддержке пошла дальше:

– Так давай мы с тобой на этот картинг поедем? Возьму свою машину. Тебе точно будет спокойнее, а мы рядом помолчим, если только зверинец не выйдет из-под контроля. Морально всегда проще, когда рядом свои.

Какая же замечательная идея! Но я заставила себя сказать:

– Справлюсь. Перед ними нельзя показывать слабость – загрызут. А привлечение группы поддержки сильно отдает неуверенностью в себе.

– Ну, как знаешь.

Я вообще не собиралась думать о субботе, пока не переживу четверг. Дмитрий пришел на отработку – я видела его у лестницы, когда входила на кафедру. На удивление собралось много студентов. Чтобы не создавать столпотворение в коридоре, я увела взволнованных учащихся в свободную аудиторию. Вызывала каждого по очереди, а про себя отмечала, что Дмитрия нет.

Из-за наплыва желающих побыстрее получить оценки пришлось задержаться, уже в полдевятого я принимала последнюю защиту – и в этот момент Жуковский зашел в кабинет. Неужели он специально ждал, когда все разойдутся? Само это обстоятельство могло здорово насторожить, но я слишком устала. Потому просто попросила:

– Присаживайтесь. Задам вам пару вопросов по теме.

Он пропустил студента, спешащего к выходу, закрыл за ним дверь, сделал шаг в мою сторону, но не торопился занимать освободившийся стул. Не вынимая рук из карманов, он стоял поодаль и смотрел в пол. Заговорил не сразу:

– Забавное совпадение, Анна Андреевна. Я тоже хотел задать вам пару вопросов. Например, почему вы избегаете меня? Узнайте меня получше – увидите, что я не навязчивый попрошайка, каким сейчас выгляжу. Самому тошно. И это не я.

Я вскинула брови, придумывая, что прозвучит уместнее. Наконец, выбрала:

– Никого я не избегаю. Дмитрий, я отношусь к вам точно так же, как к любому другому студенту.

Он чуть приподнял голову и искоса глянул на меня. Неожиданно растянул губы в улыбке, хотя не особенно веселой:

– Вы же умная, аж жуть берет. Неужто не догадались, что меня как раз это и не устраивает? Я не любой другой студент.

Так, ясно, настал час икс, когда намеки закончились и откровенного разговора не избежать. Я тоже встала, вышла из-за стола, тем самым показывая, что ему не удастся меня смутить. Надо придерживаться отстраненной честности и не забывать, кто здесь главный:

– Безразлично, что вас не устраивает. Мне не нравится ваш интерес. Я даже сути его не понимаю.

– Так спросите. – Он теперь смотрел прямо и не отводил взгляда.

– Хорошо, спрашиваю, – покорно приняла я правила игры. – Что вам от меня нужно?

Пауза продлилась не больше нескольких секунд, но мне она показалась непомерно долгой.

– По порядку? – Дмитрий дождался, когда я безразлично пожму плечами, и продолжил: – Отвезти вас сегодня домой – на улице дубак, а я все равно на тачке. Попрощаться у подъезда. Обнаглеть и спросить номер телефона. Вы, ясен пень, откажете. Но когда-нибудь сдадитесь. Чтобы один раз я позвонил в удачный момент и вытащил вас выпить кофе. В процессе каким-то образом убедить, что со мной есть о чем поговорить и о чем посмеяться.

– И все? – Я усмехнулась.

И снова несколько секунд многозначительной тишины. Они переносились бы легче, если бы уголок его губ не пополз вверх.

– Нет, конечно, – наконец-то отозвался он слегка сдавленным голосом. – В идеале хочу затащить тебя к себе под каким-нибудь предлогом, а потом не выпускать оттуда неделю. Пока ты рыдать моим именем не начнешь.

Предыдущие диалоги немного подготовили меня к подобным поворотам, однако я все равно от возмущения задохнулась. Он мне тыкает?! С какой стати? Конструктивного разговора сейчас точно не получится, к рукоприкладству я уже прибегала – не помогло. Я нервно сгребла все бумаги в охапку и собралась закончить:

– Похоже, на сегодня я свободна. Сделаю вид, что вы вообще не приходили!

Но студент шагнул мне наперерез и попросил тихо:

– Подождите. Я снова ляпнул что думал – это мой главный недостаток. Анна Андреевна, давайте начнем заново? И что такого кошмарного в моих желаниях? Не хотите – не принимайте их. Но дайте хоть шанс подобраться ближе. Понимаете, вам за той стеной, которую вы передо мной поставили, плохо видно, что я из себя представляю.

– Пропустите! – со злостью вскрикнула я и с силой пихнула его, чтобы отодвинуть с пути.

Но обычно спокойные глаза от моего действия потемнели, в них блеснул недобрый огонь.

– Я предупреждал, чтобы вы меня не трогали. Значит, и мне можно?

Так он на это и рассчитывал! Сказал и обустроил все специально, чтобы я была вынуждена к нему прикоснуться – словно карт-бланш выписала. Перехватил меня за локоть, резко развернул и прижал спиной к доске. Склонил голову и приблизился к моему лицу – всего пара сантиметров до губ! Миг до касания, всего один миг, а меня точно парализовало. Ни разу в жизни я не испытывала ничего подобного: в ушах зашумело, сердце упало вниз, но замороженным мозгом я уловила лишь одну мысль: интересно, как этот сукин сын целует? Тем не менее разум не закипел – на его остатках я вскинула свободную руку и остановила его. К счастью, Дмитрий не напирал, а будто ждал чего-то, глядя мне в глаза со слишком близкого расстояния.

– Сейчас кто-нибудь зайдет! – пригрозила я.

Но настрой у напористого болвана так легко не сбить:

– Я не боюсь. А вы?

Ну уж нет, в такие многогранные дискуссии он меня не втянет! Подняла указательный палец и потребовала:

– Отпустите! Не смейте ко мне прикасаться!

Дмитрий совсем немного отстранился, взгляд мне показался серьезным и спокойным, а голос – беспричинно усталым:

– Так посмейте вы. Я ведь вижу, что не с пустотой воюю – даже сейчас чувствую не отвращение, а ожидание. Но вы пока боитесь посметь. Или разрешите мне быть смелым за нас обоих.

– Идиот! – выругалась я, поскольку запас цензурных слов закончился.

Жуковский снова наклонился, прикоснулся губами к кончику моего пальца, отодвинулся и сразу пошагал на выход. Показалось, что я победила, и поэтому захотелось утвердить свой триумф последней точкой:

– Дмитрий! Раз уж я до сих пор ваш преподаватель, то имею право дать совет на будущее. Когда вам понравится девушка, попытайтесь быть не таким агрессивным. Нормальных людей это отпугивает, а не привлекает!

Он остановился, но не обернулся. Проговорил тихо и равнодушно:

– Вел бы себя прилично, вообще не попал бы в поле вашего зрения. Лучше думайте обо мне плохо, чем не думайте совсем.

Лицо горело всю дорогу домой и еще