территория, не так ли?

– Верно.

– И все же вы уехали оттуда, – сказала она. – Вам там не понравилось?

– Я хотел работать в настоящей больнице, где царил бы дух инноваций, медицинских исследований и достижений в лечении пациентов.

– Получается, Белвью именно такое место?

– Да. Вы знаете о докторе Стивене Смите?

– Разве он не был одним из реформаторов здравоохранения, ответственных за захват Таммани-холла?

– Он обвинил их в том, что в городе высокий уровень бедных. Говорят, он помог расправиться с Боссом Твидом[31], – Джеймисон оживился по мере того, как больше углублялся в свой рассказ. Его глаза блестели, а тело напряглось от возбуждения. – Он самый необычный человек, настоящий первопроходец. Будучи городским комиссаром здравоохранения, он организовал национальную кампанию вакцинации, был основателем медицинского колледжа и многое сделал для улучшения положения бедных. Именно такие люди, как он, делают Белвью необыкновенным местом. Вы знали…

– Прошу прощения, – сказала она, – но, по-моему, мы прибыли.

Кеб остановился перед зданием, и Джеймисон выпрыгнул из него, придерживая дверцу для Элизабет.

– Сколько я вам должен? – спросил он кучера.

– С вас двадцать пять центов, сэр.

Пока Джеймисон доставал деньги из кармана, Элизабет шагнула вперед и дала мужчине тридцать центов.

– Пожалуйста, оставьте сдачу себе, – сказала она, закрывая сумочку.

– Спасибо, мисс, – сказал кучер. Развернув коня, он легонько ударил его кнутом, и тот рысью умчался в ночь.

Доктор Джеймисон нахмурился.

– Мне следует начать протестовать. Мы договорились…

– Я согласилась на то, чтобы вы проводили меня домой, а не оплачивали мой проезд. Где вы живете?

– Я снимаю комнату рядом с больницей.

– Это в нескольких километрах отсюда.

– Сегодня прекрасная ночь. Я буду наслаждаться прогулкой.

– Следует предположить, что у вас есть дела поважнее, чем такая долгая прогулка.

– Смею не согласиться. Лучше способа провести время не найти.

– Тогда спокойной ночи, – сказала она, доставая ключ из сумочки и открывая входную дверь.

– Спокойной ночи.

– Спасибо, что проводили меня до дома, – сказала она, поворачиваясь к нему с улыбкой на лице. – И теперь вы знаете, где меня найти.

Прежде чем он успел ответить, она вошла внутрь, закрыв за собой дверь. Однако осталась стоять в холле, глядя в окно вестибюля на его удаляющуюся фигуру, когда он шел по 18-й Ист-стрит, попадая под лужицы света газовых фонарей. Вздохнув, она повернулась и поднялась по лестнице, ведущей в ее квартиру на третьем этаже. Она не стала тратить много времени на то, чтобы лечь в постель. Какое-то время Элизабет беспокойно ворочалась, не в силах уснуть. Спальня была залита бледным светом растущей луны. Наконец она встала с кровати и задернула дамасские шторы, чтобы те не пропускали свет.

Некоторое время она лежала в постели, заложив руки за голову и уставившись в потолок, сон все еще ускользал от нее. Что-то изменилось. Воздух казался другим, каким-то более насыщенным, словно был наполнен смутным, но волнующим чувством нового поворота жизни. Когда сон наконец пришел, ей приснилось, что она бродит по тускло освещенным коридорам в поисках своей сестры, но находит ее завернутой, как мумия, на дне глубокой и свежевырытой могилы.

Глава 18

Элизабет проснулась от стука в дверь своей квартиры. Тревога охватила ее, когда она, пошатываясь, встала с кровати и потянулась за халатом. Едва она успела его натянуть, как раздался еще один громкий стук в дверь.

– Кто там? – крикнула она, пока, спотыкаясь и пошатываясь, шла по квартире.

– Это я – Карлотта!

Элизабет взглянула на старинные часы в гостиной – подарок своей матери. Еще не было и половины седьмого. Бледный предрассветный сумрак из окна указывал на то, что солнце еще не встало из-за горизонта.

Она распахнула дверь. Карлотта стояла в коридоре с пакетом для выпечки в одной руке и поводком в другой. На конце поводка сидел очень бодрый на вид Тоби. Он заглянул в квартиру, принюхиваясь к воздуху и виляя хвостом, его маленькие блестящие глазки были полны радостного предвкушения.

– Доброе утро, – жизнерадостно поздоровалась Карлотта.

Элизабет зевнула и запахнула халат.

– Почему ты всегда встаешь так рано?

– Я художница. Мы должны успеть ухватиться за рассвет. Могу я войти?

– Полагаю, тебе стоит, – ответила она, открывая дверь шире.

Карлотта выглядела еще более богемно, чем накануне: на ней была пышная разноцветная юбка, кожаные ботинки с тугой шнуровкой и белая блузка с оборками под алым лифом с золотой отделкой. Ее голову покрывал такой же красно-золотой шарф. Корсета на ней, похоже, не было.

– Я принесла бейглы. У тебя есть кофе?

– Я могу его сварить.

Элизабет проковыляла на кухню, надеясь, что не получила занозу, так как забыла надеть тапочки. Карлотта и Тоби следовали за ней по пятам. Пес натягивал поводок, чтобы осмотреть каждую комнату, через которую они проходили. Кухни в жилом комплексе Стайвесант располагались в задней части дома, поскольку считалось неподобающим, когда запах готовящейся пищи пропитывал всю квартиру.

– Где твоя прислуга? – спросила Карлотта, усаживаясь за кухонный стол.

Элизабет открыла буфет, чтобы достать кофе.

– У меня ее нет.

– Но ты же живешь в такой роскошной квартире.

– Я не хочу нанимать прислугу. Я не считаю, что люди должны тратить свою жизнь на то, чтобы прислуживать другим.

– Тогда ты прекрасно поладишь с моим братом. Он анархист.

Элизабет внезапно замерла, пока готовила кофе.

– Не думаю, что когда-либо встречала настоящего анархиста.

– Наверное, мне стоило сказать, что он воображает себя анархистом. Иногда я думаю, что он ведет себя так специально, чтобы позлить наших родителей.

– Я с нетерпением жду встречи с ним, – сказала Элизабет, продолжая готовить кофе. – Кофе скоро будет готов.

– Превосходно. Бейгл прекрасно сочетается с кофе. – Когда Элизабет заливала кофейник водой из-под крана, Карлотта сказала: – У тебя есть проточная вода.

– А у твоей семьи нет?

– Мы живем на Орчард-стрит.

Элизабет знала об убогих условиях в многоквартирных домах в центре города, но никогда не бывала ни в одном из них.

– Мы набираем воду из насоса во дворе, которым пользуются и другие жильцы. Я люблю крепкий кофе, – сказала Карлотта, пока Элизабет насыпала в чайник свежесмолотые зерна. – Конечно, если тебя это устраивает.

– Я тоже предпочитаю крепкий, – ответила она, включая газовую горелку. Мысль о том, что Карлотта и ее семья качают воду в холодном, темном дворе, заставило ее испытывать стыд за то, что ей так повезло в жизни. – Если ты не возражаешь, мне бы хотелось узнать, как ты можешь позволить себе аренду художественной студии в этом здании?

– У меня есть… благодетель.

– Как таинственно.

– Да